Однако такой алгоритм работы, хоть он и был достаточно надежен, со временем изжил себя. Сейчас дроиды возвращались на свою постоянную базу лишь тогда, когда их износ и количество расходных материалов опускалось до какого-то заранее заданного порога. Так ремонтники дольше могли выполнять свою работу, не возвращаясь обратно.

И вот этот самый дроид, который сейчас и семенил по туннелю, не выглядел слишком уж новым и современным, а потому у меня и возникли сомнения в наличии у него собственного прямого канала связи с отвечающим за его работу искином. Однако, даже если его и нет, то я могу просто потом проследить за ним. Уж он выведет меня в место распределения, а вот там-то канал связи должен быть наверняка. Иначе эти дроиды не смогли бы согласованно работать и выполнять свои обязанности.

Проверяю наличие интерфейса удаленного подключения. Этот интерфейс используется уже очень давно, но на особо древних экземплярах его может не оказаться. Но нет, тут с этим все в порядке. Интерфейс есть, и он рабочий.

Подключаюсь и подсовываю нужные сертификаты доступа.

Дроид проверил мои полномочия, убедился в том, что я более квалифицированный специалист, и согласно директиве его функционирования перешел под мое прямое управление.

Вот теперь посмотрим, что тут у нас. Ну, во-первых, чтобы не вызывать подозрений, запускаем процесс ремонта силовой линии. А во-вторых, проверяем то, ради чего мы его тут и дожидались. Мне необходим его канал доступа к техническому искину линкора.

Есть.

– Подключение установлено, – читаю я уже через интерфейс своей нейросети.

Что мне нужно? Так, первым делом…

– Выгрузить все актуальные схемы коммуникационных линий линкора.

Жду выполнения. Искину не интересно, а зачем какому-то ремонтнику потребовалась такая информация, если он ее запросил от своего имени, значит, она ему нужна.

Дальше.

По сути, как я хотел пролезть через этого ремонтника и технологический искин дальше в систему корабля, у меня не получится. Тот был одним из нескольких десятков таких же небольших технических искинов, объединённых в общую, но главное, изолированную сеть, и общей связи с внешними системами корабля они не имели. Общались эти искины с системами корабля только через показания датчиков и командный интерфейс головного искина, который интерпретировал забираемые у них данные, анализировал их и сам выдавал им соответствующие команды. Они же непосредственно ничего ему передать не могли. Ну собственно, кроме соответственно искомого набора данных.

Но чтобы головной искин отреагировал на разрозненный пакет информации должным образом, нужно очень, очень долго провозиться, и не факт, что это вообще получится.

Что плохо, с другими искинами они вообще не имели никаких прямых или даже опосредованных контактов.

Так что, как выяснилось, все, что я мог получить из сети технологических искинов, я уже раздобыл.

Это схема всех коммуникационных линий линкора. И вот она-то мне уже здорово помогла. На ней было отмечено место текущего пребывания дроида.

И синхронизировав его с моим собственным местоположением, мне достаточно быстро удалось вычислить находящийся недалеко отсюда вполне рабочий интерфейсный вход для подключения к информационной системе линкора.

Поэтому, со спокойной душой оставив дроида доделывать его работу по исправлению найденной поломки, я направился дальше, к тому месту, которое и нашел. Правда, предварительно я затер в памяти ремонтного дроида сам факт встречи со мной.

Нужный мне коннектор находился где-то на пару уровней ниже того места, где сейчас пробирался я. И поэтому добираться до него мне было еще минут двадцать.

Некоторое время спустя

Взлом сети линкора не слишком отличался от всего того, с чем мне приходилось работать ранее. К тому же я не пытался влезть в его систему безопасности или отключить какие-то из его важных и критичных систем, контроль за состоянием которых велся постоянно.

Я решил пойти более простым путем. На что я сразу обратил внимание, так это практически полная автоматизация и синхронизация данных, имеющихся в системе. И это мне сейчас играло на руку и давало достаточно весомое преимущество.

Мне нужно было легализоваться, и я, просматривая структуру построения системы безопасности и кадрового учета, понял, как это проще всего сделать. Мне не нужно было взламывать все системы, внося данные о себе в каждую из них. Достаточно было найти наименее защищенный участок, продублировать уже существующую запись с тем уровнем допуска, который у нее был, подкорректировать ее, так, чтобы она претерпела минимальные изменения. Ну, а дальше эта информация самостоятельно продублируется во все системы, внося обновленную запись обо мне.

Осталась самая малость. Найти эту наименее защищенную систему.

Навигационный искин, головной и искин службы безопасности мною были отброшены сразу. Слишком долго для незаметной работы и слишком заметно – для быстрой. А времени с каждым часом у меня становилось все меньше и меньше.

Так, что у нас есть.

«О!»

И я удивленно посмотрел на практически открытый доступ, где можно было вносить любые изменения.

«И что это у нас такое?» – сам у себя спросил я. И сам ответил:

– Распределение экипировки экипажу судна.

«Так. Это я что, к снабженцам попал?»

Просматриваю, как бы внести о себе информацию покорректнее. Оказалось все очень просто. Нужно заказать новый комплект амуниции и экипировки. Только соответствовать он должен твоему статусу и специализации.

Ну а дальше идет запрос на проверку. И вот тут мы встраиваем свою реплицируемую запись, которая вместо запроса будет вставлять информацию обо мне во все системы. Только вот с кого мне скопировать.

И как какой-то рок судьбы, единственными, кто должен был получить новую экипировку в ближайшие пару дней значились:

– Младший технический персонал.

– Ну, здравствуйте, братья по разуму, – пробормотал я, копируя информацию с первого, наиболее подходящего под мои габариты и размеры.

Несколько минут кропотливых трудов, и на линкоре появился новый техник по имени Макс Полтинник. Написал, что взбрело в голову. Но фамилия… Получилась вроде нормальная. Свою как-то вписывать не хотелось.

Вдруг и у них Смерть, она и есть Смерть?

Ну фамилия у меня такая, не приживалась она, и в школе, и в институте, и, потом, на работе звали меня исключительно по имени.

Как-то людей начинало коробить, когда они обращались ко мне по фамилия.

«Смерть, завтра придешь?» – «Да, без проблем. Во сколько?»

И люди начинали нервно оглядываться и перекрещиваться, а бабки бывало еще и меня перекрестить пытались. Но я назло им не исчезал.