памяти. Вы утверждали, что форматированию можно подвергнуть любого человека.

Аристов потупил взгляд.

– В этом случае мне приходится признать, что воспоминания человека неотделимы друг от друга, – сказал доктор, – иными словами, я не могу отделить одно воспоминание и удалить остальные.

– Довольно неприятная новость, – согласился Координатор. – Ваша недальновидность похожа на провал и тем не менее вы убеждены, что именно ваш план сработает.

– Тем не менее, – сказал Аристов, – как я уже говорил, у нас нет иного плана, кроме как извлечь информацию из её памяти. Просто для этого нужно время.

Адашев выступил чуть вперед.

– Возможно мы бы могли обсудить иной план, – сказал он. – У меня нет сомнений, что тайна медальона кроется в её памяти, я в этом убежден, но в то же время я полагаю, что нужно активизировать её память, позволить ей узнать, кто она, естественно под нашим контролем.

Аристов демонстративно фыркнул.

– При всём уважении к вам, генерал, – сказал он без тени уважения, – я не представляю для чего это нужно.

Адашев мягко улыбнулся.

– Мы должны позволить ей сбежать, – произнес он, – сделав это, она обязательно попытается узнать что-то о себе. Доктор говорит, что её видения – это её слабости, но мы знаем, что слабости человека всегда можно превратить в орудие в умелых руках.

– Это создаст ненужное внимание к моему плану, – проворчал Аристов.

– Вашему плану? – иронично выдохнул Координатор. – Та-а-ак…

Лицо доктора побледнело. Его взгляд упал на застывшую в углу комнаты охотницу. Впрочем, его испуг был чисто инстинктивным.

– Любой мой план идет на благо Организации, – попытался выкрутится Аристов.

– Никто не утверждает обратного, – сказал Координатор, – однако в ваших планах существует заминка, которая может помешать нашим планам, поэтому я бы послушал план генерала Адашева.

Адашев улыбнулся.

– Доктор абсолютно прав в своих подозрениях, – сказал он, – именно это я и хочу сделать. Привлечь к нашему плану дополнительное внимание. Наш вирус уже косит людей без отбора, любая надежда получить вакцину от него приведет механизм нашего плана в движение. Я уже нашел человека, используя которого мы сможем захватить медальон. Она честная, справедливая и сентиментальная. Только человек с такими качествами способен разгадать загадку, оставленную нам капитаном Долматовым.

– Звучит многообещающе, – заявил Координатор. – Генерал, вы уверены, что ваша стратегия безупречна?

Адашев повертел в руках папиросу. Закурил.

– Абсолютно, – сказал он, – потому что я лично просчитал все возможные контрмеры.

Голос в экране хмыкнул.

– Ваш оптимизм похвален, генерал. Что вы намерены задействовать для реализации?

Адашев почтительно кивнул.

– Я уже связался с одним из наших людей в Великоруссии, – сказал генерал, – он приведет план в действие. Также я планирую организовать утечку информации о вакцине, используя войска северян. Их тяга создать общечеловеческое благо непременно вовлечет их в нашу ловушку, ведь там есть человек, который очень заинтересуется участием нашей организации в распространении вируса – леди «Арнис». Мы ведь так долго ждали возможность отомстить ей. Осознание ею собственной беспомощности, когда она поймет, что не сможет остановить вирус станет для неё идеальным наказанием.

– Что же, – отозвался Координатор, – ваш план хорош и ради вашей собственной безопасности вам следует его выполнить. А что касается леди «Арнис» – пусть её смерть будет особенно унизительной и мучительной.

Адашев кивнул.

– Хорошо, – сказал он, послав ухмылку Аристову, – тогда я сегодня же приступлю к исполнению своего плана. Неудачи не будет. Заверяю вас.

Их не отпустили.

– До сего момента, – сказал Координатор, – мы были небрежны и потому не позволяли препятствовать удаче и случаю, которые способствовали срыву исполнения даже наилучших наших планов. Будьте осторожны и бережливы в выборе средств. Мои охотницы помогут вам в этом.

Аристов и Адашев переглянулись. У них был единодушный протест против данного поворота событий. Впрочем, ни тот, ни другой не были достаточно смелы, чтобы говорить об этом открыто.

* * *

Из глубины памяти донесся теплый и родной голос. Кто-то звал её.

Она была уверенна, что знает этот голос. Голос воздействовал на те части её сознания, которые были выключены или которых просто никогда не было. Возможно, что эти части сознания были сами выдуманы ею. Впрочем, вряд ли, ведь она старалась избегать глубоких размышлений и воспоминаний, её так учили. Но они упрямо продолжали лезть в голову.

– Анна, – мягко произнес голос.

Знакомое имя. Оно отозвалось в мыслях словно эхо из прошлого. Вот только чьего прошлого. Она не знала было ли это прошлое её или это только бесформенный сон.

Долгие периоды изоляции, которой время от времени подвергали её, преподносили её настроение в самых разных тонах. Иногда она чувствовала апатию иногда эйфорию, иногда всё это вместе. Она была уверена, что кто-то специально проверяет разные аспекты её поведения.

Сколь долго была она в таком состоянии неизвестно. Иногда ей казалось, что всю жизнь, а иногда, что она была раньше кем-то другим и совершенно не здесь, а здесь только возродилась. Но кем она была и даже как её звали, она не помнила. Всё, что у неё было, – это её видения. Ей отчаянно хотелось сбежать из этого места и узнать другой мир. Тот мир, который был за окном бронированного стекла её изолятора. Она знала, что какой-то мир там есть, хотя видеть могла только небо и иногда солнце, а ещё она слышала шум моря. Бурного, как она представляла, и своенравного. Иногда пролетала чайка. Вот такой была её жизнь и очевидно ей предстояло провести так её всю. Держали её волю, её видения, которые показывали, что у неё была другая жизнь. Она усиленно держала их в памяти, ведь знала, что только они помогут ей установить контроль над собственной судьбой.

Нельзя сказать, что она никогда не покидала стены своей «обители». Периодически её куда-то вывозили. Но помнила она только мгновения выхода из изолятора и коридор с множеством стеклянных боксов, в которых можно было видеть людей, таких как она. Но что это за люди она не знала. Она только могла видеть, что они разные. В боксах были мужчины, женщины, дети. Люди были самых разных возрастов. Один раз её любопытство взяло верх, и она спросила у сопровождавшего её человека, которого она знала, как доктор:

– Кто эти люди?

– Особенные, – последовал ответ, – здесь все особенные.

Она тогда поняла, что очевидно, тоже особенная. Но почему? В чём её особенность? Она не знала этого и никто в целом мире не мог ей этого сказать. Она усиленно пыталась запомнить хоть что-то кроме коридора и людей в боксах, но у неё это не получалось, потому что, как только коридор заканчивался, она отключалась, приходя в