для общего дела свою красную шелковую блузку. Пока мастерили флаг, пока Люся наспех вышивала на нем эмблему медиков — змея над чашей, пока укрепляли флаг над палаткой, упали сумерки.

— Теперь скоро подъедут с лугов, — сообщил дядя Паша. — Будем встречать бригаду.

— Девочки, готовьтесь, — предупредила Лида и глянула на Нюську. — Не вздумай красить губы и надеть свою юбку с разрезом. Здесь тебе не танцплощадка. И вообще в словах тоже поаккуратнее будь…

— Лучше бы нам в поселке остаться, — Тонечка испуганно уставилась в полутьму.

— Спокойненько, — Люся прищурила ласковые карие глаза, взбила ладонью пышную прическу. — К каждому вопросу надо подходить творчески. Предположим, что это будущие наши больные. — Она вдруг сморщилась, зажала пальцами уши. — Волька, оставь в покое пса! От визга в ушах звенит…

— Я его стойку учу делать, — отозвалась Волька. — Мы с ним пробежки будем по утрам совершать. Ох и места же здесь! Попрошу ребят, чтобы столбы для волейбольной площадки врыли. Как по-вашему, есть среди них спортсмены?

Она не договорила, вдалеке раздался неясный рокот, заколыхались тени — с лугов возвращалась бригада. Трактора остановились возле распаханной границы и, развернувшись широким фронтом, заглохли. Пинцет залился лаем и помчался на голоса.

Девушки поспешили в палатки. Нюська принялась напяливать узкие лаковые туфельки, Севочка никак не могла сколоть на затылке модным узлом свои тяжелые каштановые косы. А тут еще Фая потеряла шарфик, расселась на матраце и начала перебирать все вещи в рюкзаке. Поправляя очки, она, почти плача, что-то бормотала себе под нос.

— Помогите ей, — не выдержала Лида, скороговоркой повторявшая приветственную речь…

— Начинается. — Нюська рассмеялась. — Наша Фаечка всегда в одной роли. Будет лечить людей — по рассеянности вместо пирамидона вы? пишет больному касторки. Ведь ты же сидишь на своем шарфе!

В веселой суете не участвовала одна Волька. Только и сделала, что закатала повыше рукава ковбойки — так и вышла из палатки, в шароварах, насвистывая спортивный марш.

Дядя Паша собрал бригаду за длинным столом, врытым в землю, на котором мигали две керосиновые лампешки.

— Привез помощниц, — сказал он, опускаясь на скамью. — Чтобы полный порядок был. С зарей — на луга, а сейчас знакомьтесь. — Подняв одну из ламп, осветил запыленных, усталых парней, с любопытством поглядывающих на притихших девчат. — Где большаки у нас? Александр Петрович где?

— К жинкам в поселок удрали большаки, — выскочил скуластый, белозубый парень, до ужаса чумазый и, как видно, озорноватый. — Один дядя Ваня при нас. Вроде няньки…

— Помолчи… Смотри у меня, Володька. Опять ночь по стану с гармошкой бродил. Спать не давал людям…

— Если б гармошка умела все рассказать не таясь. — Володька подмигнул Вольке, но та встретила его такой уничтожающей усмешкой, что он тут же замолк.

— Иван Силыч, — обратился бригадир к седоголовому человеку в старенькой телогрейке. — Может, заночуешь на стане? Чтобы костров не жгли. Сам бы остался, да дела есть, на усадьбу надо сгонять. Завтра с зарей наскочу…

— Ниловна у него больна, — выкрикнул густой бас, — пусть едет до дому. Сами не маленькие…

Конечно, все наказы бригадира были забыты. Немного погодя в низинке, разгоняя тьму длинными языками пламени, пылал костер, разожженый тем же Володькой. Один за другим подходили к костру ребята, девушки, подстелив ватники, устраивались поудобнее. Приближалась торжественная минута.

План был таков: Лида скажет речь, потом что-нибудь споют вместе, а затем потанцуют. Нюська заранее отобрала пластинки с самыми любимыми фокстротами и румбами…

Затея провалилась в самом начале. Лида, по привычке прокашлявшись и разгладив ладонью завернувшийся бортик строгого серого жакета, поднялась было и вдруг снова села.

Одно дело выступать в институте, когда рядом, за столом, президиум, а внизу такие же студенты. И совсем другое, если на тебя смотрят столько пытливых незнакомых глаз. О чем думают эти парни? Вот самый крайний шепнул что-то товарищу, тот повел могучим плечом, подтолкнул соседа…

Догадавшись, что с подругой творится неладное, Нюська решила вмешаться. Вскочила, одернула легкое платьице, подняла руки, точно собиралась дирижировать.

— Ребята, может споем? — Освещенная пламенем костра, тоненькая, рыжеголовая, она вызвала на юношеских лицах одобрительные улыбки. — Какие песни знаете? Давайте споем общую!

— Всякие знаем! — выкрикнул худощавый паренек, жарко краснея до самых корешков светлых пыльных волос…

— Порядочек! Фая, начинай «целинную»…

Парни не подхватили песни. Растерявшиеся девушки спели за «целинной» еще одну — «студенческую», и замолкли.

— Товарищи, вы почему такие? — спросила Лида. — Давайте познакомимся. Неудобно так. Мы поем, а вы молчите…

— Мне бригадир петь запретил, — неожиданно выпалил Володька. — А у них характеры молчаливые, — кивнул он на друзей. — Иной раз за день слова не добьешься. Спасибо, хоть вы приехали…

Ребята, переглядываясь и подталкивая Друг друга локтями, сдержанно и смущенно улыбались. И опять ни один из них не произнес ни слова.

У Вольки от возмущения затрепетали тонкие ноздри. Не стерпев такого унижения, она поднялась и быстро скрылась в палатке. Поугрюмевший Володька посмотрел ей вслед.

— Хорошо, — сказала тогда Лида. — Если у вас нет голосов, будем танцевать. Ноги есть у каждого…

Снова неудача — ни один не вышел в круг. Зря Нюська меняла пластинки, кружилась в паре с Севочкой перед молчаливыми хозяевами. Все было напрасно. Девушки пытались сами

приглашать парней, но те мялись, отказывались, прятали за спины непромытые руки.

Так и разошлись девушки, не понимая, что произошло, почему не удалась встреча.

Раздосадованная Лида сразу же легла в постель, закутавшись с головой одеялом, остальные принялись спорить. Нюська горячо уверяла, что с парней и спрашивать нечего. Ясно — не знают городских песен и танцевать не умеют. Разве им до развлечений? С ранней весны в степи, на работе, зимой сидят по хатам.

— А по-моему, они просто-напросто издевались над нами, — сказала Люся. — Кажется, во всем виноват этот Володька. А ты, Волька, как думаешь? Спишь? Почему удрала?

— За вас обидно сделалось и ушла. Приехали, распелись соловьями! А может, они за день устали как черти? Путем даже не умылись, а тут фифочки разряженные… Танцевать захотели, румбами да фоксами хвастаться начали…

За палаткой пиликнула гармошка. Завздыхала как-то нежно и немножечко грустно. Следом за робкой мелодией зазвучал бархатистый голос:

Звезды над степью спустились,

В озере дремлет камыш.

Где ж ты, желанная, где, незнакомая,

Где ты, ромашка моя…

— И совсем нескладно, — шепнула Тонечка.

— Тише… — Нюська приподнялась с матраца. — Это Володька.

Почти у самого входа раздались шаги, шепот, и все затихло.

— Крадутся… — Люся приглушила смех. — Галка, жмись ко мне, сейчас нашу Тоньку похищать начнут. Ведь она самая толстая…

— Они сами