Эпоха «миротворца» ознаменовалась не только пресловутыми «контрреформами», но и своеобразной национальной политикой. Лозунгом времени стала фраза «самодержавие – православие – народность». Под последней при этом понималась опора на «коренные народы» России, к которым относили довольно много национальностей. Исключение составляли в основном евреи. «Православие», по мнению обер-прокурора Синода Константина Победоносцева, означало отказ от мирного сосуществования с другими религиями, «враждебными» православию. Главным врагом, естественно, тоже признали иудаизм…

В общем, нашли на кого свалить причины накопившихся проблем. Ну а дальше, как водится, на евреев сразу же нашелся позорный компромат. В 1881 году в СМИ были опубликованы факты деятельности компании «Грегер, Горвиц, Коген и Варшавский», которая занималась снабжением русской армии во время войны 1877–1878 годов. «Еврейское предприятие» было обвинено в коррупции и всевозможных злоупотреблениях. Одним словом, наживались на войне мерзавцы! Вскоре по приказу царя в ответ на «справедливое» негодование общественности был создан «Центральный комитет для рассмотрения еврейского вопроса», который занялся им, как говорится, по полной программе. В решениях комитета говорилось, что нужно вернуться к традиционной русской политике, согласно которой евреи считаются инородцами. В 1882 году были введены так называемые «временные правила» для еврейского населения России. Последнему отныне запрещалось вновь селиться в сельской местности, приобретать недвижимость за пределами районов проживания, арендовать земельные угодья и переезжать из одной деревни в другую.

Впоследствии «правила» неоднократно дополнялись новыми ограничениями. Так, тот же Победоносцев считал, что евреям незачем учиться. Дескать, университеты существуют на налоги населения, а евреи составляют лишь 5%, и будет несправедливо, если при их «генетической склонности» к наукам они займут 95% мест в университетах вместо русской молодежи, более «ленивой» и «тупой» в этом отношении. В связи с этим были введены квоты для приема евреев в вузы, составлявшие, к примеру, в столице всего 3%. Прием евреев на государственную службу был прекращен, а в армии они больше не допускались к производству в офицеры.

Затем начались массовые выселения евреев из крупных городов. Только из Москвы по приказу генерал-губернатора – великого князя Алексея Александровича – было изгнано около 20 тысяч человек. Многие евреи, прожившие в городе 30–40 лет, внезапно получали уведомления о выселении в месячный срок. Тех, кто отказывался уезжать добровольно, попросту гнали по этапу пешком, как заключенных и бродяг. Высвободившиеся еврейские дома по дешевке распродавали с молотка.

Общество в целом приветствовало эти события. В первую очередь евреев ненавидели за их проникновение в культуру, науку, торговлю, где они успешно конкурировали с «коренными народами». Евреев-ювелиров, ремесленников и ростовщиков не любили за их богатство и «жадность». Да и вообще, евреи, как правило, были «при деньгах». Что само по себе вызывало негодование трудящихся.

В общем, власть угадала с тем, куда направить энергию нищего и недовольного народа. «Скажите, а погромы будут?» – такая фраза, ставшая крылатой, была произнесена одним из героев в последней советской комедии «Дежавю», вышедшей на экраны в 1989 году. Именно таким вопросом в начале 80-х годов XIX века, вероятно, задавались многие россияне. Ибо все к тому и шло. И погромы были. В 1881–1883 годах они охватили весь юг страны. В Киеве было разрушено и разграблено более тысячи еврейских домов и магазинов, беспорядки сопровождались избиениями и убийствами. Затем были погромы в Одессе, Жмеринке, Борисполе, Ростове-на-Дону, Екатеринославе и других местах.

Славный город Нижний Новгород вроде бы находится не на юге и общем-то не являлся каким-то там густонаселенным евреями городом, как, к примеру, Одесса. Здесь жило лишь чуть больше тысячи иудеев. Тем не менее местные жители тоже не остались в стороне от погромов. Некоторые нижегородцы из слухов и газет знали о происходящем. И кое-кто, видимо, подумывал: вот бы и нам с местными разобраться! Осталось лишь повод найти…

Вечер 7 июня 1884 года в Канавине, где находилась знаменитая Нижегородская ярмарка, был ничем не примечательным. И так бы, вероятно, он и завершился – мирно и буднично, если бы прямо посреди слободы, среди убогих развалюх и лачуг, населенных портовой и ярмарочной беднотой, среди разгуливающих ломовиков, только что пропивших всю очередную копеечную получку, вдруг не раздался дикий вопль. Неистово орала, как оказалось, некая Федосья Рогожина. Причиной «тревоги» был увиденный ею факт, как две еврейские девочки несли куда-то ее полуторагодовалую дочь. Казалось бы, ну несли – и несли! Может быть, никто и не придал бы этому факту большого значения, если бы «несли» ребенка не евреи. Ибо про последних в русском народе ходили самые невообразимые слухи. Иудеев, кроме всего прочего, нередко обвиняли и в поедании детишек. «Жрать понесли!» Именно такой слух распространился среди канавинских обывателей со скоростью ветра. И столь же мгновенно послужил спусковым крючком для начала погрома.

Вскоре к небольшому еврейскому кварталу стала стекаться разъяренная толпа. Первым делом погромщики атаковали иудейскую молельню. Присутствовавшие при этом полицейские ввиду своей малочисленности не стали оказывать народу активного сопротивления, ограничившись лишь «увещеваниями». Буйствующая толпа, быстро разросшаяся до нескольких тысяч человек, сломала ворота, вышибла оконные рамы, а затем стала крушить все подряд на своем пути. Ворвавшиеся внутрь молельни ломали вещи, потом выкидывали их на улицу, где те окончательно «добивались» и разграблялись. Вскоре бесчинствующие добрались до «святая святых» – «еврейских сундуков». Оные выносили на улицу и тут же делили добро «по справедливости». Вот оно, мол, нажитое на нас богатство! Здесь же, в молельне, были зверски растерзаны первые пять лиц еврейской национальности. Причем погромщики еще и сорвали с них всю одежду, изорвав ее в клочья. Разрушив молельню и уничтожив все в ней находящееся, толпа с криками «Ура!» и «Бей!» направилась к конторе Дейцельмана. Сам хозяин был жестоко избит, а встретившийся по дороге Азер Аркин забит до смерти. Затем бойня переместилась на соседние еврейские дома.

Когда стемнело, на место прибыл лично нижегородский губернатор Николай Баранов. «Отсутствие луны и освещения в заречной части делало ночь особенно темною, – писал он потом в своем рапорте государю. – Все улицы еврейского квартала были затоплены бушующей толпой, простиравшейся, вероятно, до шести тысяч человек. Первое сборище я застал у разрушенной уже еврейской молельни, около которой было несколько изуродованных трупов и один еще живой избитый еврей, которого доколачивала толпа». По приказу губернатора в Канавино были направлены войска, а речная полиция получила приказ временно прекратить сообщение через Оку, дабы беспорядки не перекинулись на сам Нижний Новгород, расположенный на высоком правом берегу. Только благодаря этому, по словам Баранова, «толпы рабочих, ночевавших в Нижнем, до утра не знали о буйстве, происходившем в Канавине, и, вероятно, благодаря лишь этому в городских еврейских кварталах все оставалось в совершенном покое».