Томка ничего не имела против мужчин с букетами, бросающихся ей в ноги. Но редкой девушке понравится, когда ее хлещут цветами по лицу. Хорошо еще, юноша не тащил своей избраннице розы или того хуже — кактус. Хотя вкус у этих хризантем был отвратительный.

Появление юноши внесло некоторую сумятицу. С минуту они поочередно пытались подняться, ругаясь и извиняясь одновременно. Все происходило под надзором упитанного стража правопорядка, следившего, чтобы никто не перешел границы дозволенного.

Наконец, законы тяготения были побеждены. Старуха тут же пустилась в рассуждения о личной жизни губернатора и нравах современной молодежи. Юноша гордо удалился, швырнув остатки букета в ближайшую урну.

Для Томки итогом этой серии падений, достойной Чарли Чаплина, стали: ушибленный локоть (одна штука), насквозь мокрые джинсы (одна пара), оторванная пуговица пальто (две штуки) и газета, которую старуха все-таки впихнула ей в руку.

Наверное, надо было выкинуть газету в урну вслед за хризантемами. Но Томка смалодушничала и притащила ее домой. А там страница с гороскопом сама попалась на глаза. Томка скользнула взглядом по нескольким строчкам предсказания. Задумалась. Прочитала еще раз, а затем и третий, вооружившись чашкой кофе:

«Рыбы (19.02–20.03). Настоятельно советуем воздержаться от поездок. Ближайшую неделю лучше провести дома. Заприте дверь, ключи выбросьте в окно. Если есть такая возможность, постарайтесь сломать себе ногу».

Очень воодушевляющий прогноз. Для полного комплекта не хватало только надписи кровью, таинственным образом появившейся на обоях: «СИДИ ДОМА!». Видимо, наверху, в отделе, отвечающем за мрачные предсказания, сжалились. Не над Томкой — той было, что в лоб, что по лбу, а над хозяйкой квартиры. Старушку бы расстроили кровавые надписи на стенах. Говорят, кровь плохо отмывается.

Но у отдела мрачных предсказаний были и другие методы. Не успела газета отправиться в мусорную корзину, как зазвонил телефон. Томка глянула на экран… Только этого сейчас не хватало!

— Привет, мам.

— Ты собралась в Венецию! — с места в карьер начала мать.

Томка мысленно сосчитала до пяти и жизнерадостным голосом ответила:

— Ну да. Я же тебе говорила. Раз двадцать, если не изменяет память.

— Да! Но ты не говорила, что едешь одна! Я была уверена, что ты со своими друзьями-комиками.

— Комедиантами, — автоматически поправила Томка. Интересно, кто проболтался? Кто бы это ни был, Томка не завидовала судьбе доброхота. — Мам, ну что со мной может случиться?

— С тобой? — мать издала смешок, в который вложила весь двадцатилетний опыт общения с дочерью. — Да что угодно.

И случится — сердцем чую. А сердце матери никогда не обманывает.

— Да какая муха тебя укусила? Все же было тип-топ, а тут раз — и что-то случится?

Мать помедлила с ответом.

— Я прочитала твой гороскоп, — наконец призналась она. — Знаешь, что пишут?

— В общих чертах. Но…

— Пишут, ты должна сломать себе ногу и сидеть дома. Если сама боишься, приезжай, я тебе помогу.

— Мам!

— Да не волнуйся. Я двадцать лет проработала в травматологическом отделении и о переломах знаю все. Сломаю ногу, ты и не заметишь.

Сомнительное утверждение, но Томка решила не спорить.

— Все будет хорошо, мам, не переживай. Ты же разумный человек, врач, как ты можешь верить всяким гороскопам?

— А я и не верю. Это называется разумная предосторожность. Говорят тебе, не лезь пальцами в розетку, так надо прислушиваться к умным словам.

Щеки Томки вспыхнули.

— Это было десять лет назад! И все починили…

— Я образно выражаюсь, — пояснила мать. — И ты меня поняла. Нечего тебе делать в этой Венеции.

Томка поджала губы.

— Все уже решено-оплачено, — сказала она. — И ничего отменять я не буду.

Некоторое время мать сопела в трубку. Исчерпав имеющиеся аргументы против поездки, она торопливо пыталась выдумать новые. Небось морщит лоб и хмурит брови… Закатив глаза, Томка показала язык.

— До чего ж ты упрямая! И нечего мне строить физиономии!

— Я?! — Томка огляделась в поисках камер скрытого наблюдения.

— Будто я тебя не знаю.

— Мам, прости… Уже поздно, завтра с утра самолет, а у меня чемодан не собран…

— Погоди, — сдаваться мать не собиралась. — А ты знаешь, что случилось в Венеции с твоей прабабкой?

— У меня была такая прабабка? — удивилась Томка.

— Разумеется. У всех есть прабабки, я тебе как врач говорю.

— В смысле, одна из них была в Венеции?

— Да. И она тоже была актрисой — выступала в цирке. Помнишь, я показывала тебе фотографию?

— А! Ты про эту… — Томка вспомнила блеклый снимок из семейного архива. — И что же с ней случилось в Венеции?

— Она… — мать сглотнула. — Она сошла с ума. Так мне отец рассказывал. Уезжала абсолютно нормальной, но что-то там приключилось. Она перестала говорить, не узнавала близких, кормить ее приходилось с ложечки… А при виде зеркал впадала в дикую ярость. Ты — как знаешь, но я своей дочери такой судьбы не хочу. С меня хватило кормить тебя с ложечки, когда ты была маленькой. Это не самый приятный опыт.

Где-то с полминуты Томка переваривала информацию.

— Вот честно — ты это прямо сейчас придумала?

— Нет, конечно! Это семейная история.

— Почему же я слышу ее в первый раз?

Мать фыркнула, как породистый кот, заметивший в своей миске мороженую мойву.

— Если бы я рассказала ее раньше, ты бы пешком ушла в свою Венецию, чтобы раскрыть тайну.

— А теперь ты рассказываешь ее, чтобы отговорить меня от поездки? Где логика, мам?

Судя по звуку, донесшемуся из трубки, мать чем-то подавилась. Так бывает — ставишь кому-нибудь капкан, а потом сам же в него и попадаешь. Неужели она всерьез думала отговорить ее столь нелепой байкой? Сейчас остановить Томку могла только кирпичная стена метровой толщины. И то ненадолго.

— Все будет в порядке, мам. Я сходить с ума не буду, обещаю. У меня другие планы.

— Было бы с чего сходить!

— Мне действительно пора. Я пришлю SMS, когда доберусь. Ciao!

Томка нажала отбой. Немного подождала, но телефон больше не зазвонил, и Томка с чистой совестью отправилась собирать чемодан, мурлыча под нос что-то из Тома Уэйтса.

В отделе зловещих предсказаний констатировали провал еще одной операции.

Чемодан Томка купила полгода назад на блошином рынке в Удельной. И это был действительно настоящий Чемодан, с большой буквы «Ч»: из желтой кожи, с углами, обитыми потертой латунью, небольшой, но при этом удивительно тяжелый и громоздкий. Не чета удобным современным туристическим сумкам на колесиках.