его и эффектно метра на три с гаком бросил мешок в левый угол пустой тележки. Мешок дважды перевернулся воздухе и послушно лег вдоль ребристого дна… Рядышком Тагир аккуратно уложил следующий мешок… Второй «этаж», также не выходя из вагона и пользуясь только «трамплином», сложили поперек тележки. Для связки. Для чего пришлось при броске слегка подкручивать мешки. А третий последний «этаж» уложили вновь вдоль. Правда, уже беря мешки с ленты «на стакан».

Зрители, вытаращив глаза, изумленно наблюдали за этим виртуозным мастер–классом! То, что оказалось не под силу пятерым здоровым колхозным бугаям, с легкостью выполняли два профессиональных грузчика.

В считанные минуты тележка была загружена. При этом ребята ни разу не переступили черту, отделявшую край вагона от края близко припаркованной тележки. В пустой мешок упали первые денежки – 12 хрустящих рубликов. Через три тележки мы поменялись местами. Деньги считать сел Тагир, а я работал в паре с Рустамом. Потом и он сел отдыхать, уступив место Тагиру. Так, сменяя друг друга, мы особо не напрягаясь, благополучно доработали до конца смены.

Эта «левая работа» была хороша ещё и тем, что нам шел двойной зачёт. Загруженный на тележки тоннаж учитывался так же, как если бы мы грузили обычные вагоны. За смену у грузчика в среднем выходило 20–22 рубля, или 400–450 рублей в месяц. Это был неслыханный заработок! Например, когда я трудился слесарем четвертого разряда в лаборатории азота, получал вдвое меньше. Но тут мы еще лупили «живые деньги». В тот день мы загрузили 23 тележки и выручили 276 рублей, или по 92 рубля на рыло! За смену! Иная лаборантка на комбинате за месяц таких денег не видела…

Вот еще почему все стремились устроиться грузчиком в цех селитры. Где ещё были такие заработки! Но сделать это можно было лишь при наличии двух вещей: отменного здоровья и великого блата. Я здесь оказался благодаря Рустаму, который имел определенное влияние и на мастера, и на начальника цеха. А сошлись мы с Рустамом, как я уже говорил, на почве увлечения каратэ.

– Пойдешь в секу играть? – спросил меня после удачно завершившейся смены Тагир, который был не только фанатом–болельщиком, но и страстным картежником.

Рустама он не спрашивал, поскольку тот отрицательно относился к азартным играм и спешил всегда после работы к жене и сыну. Мне же торопиться, как и Тагиру, было некуда.

– Ну давай сходим, – согласился я.

В секу рубились в раздевалке второй очереди, где был своеобразный картежный клуб. Особенно там людно было после таких удачных дней, как сегодняшний. Шальные деньги жгли ляжку, и не терпелось поскорее пустить их в какое–нибудь дело.

5

Я не помню, чтобы на кону когда–нибудь стояла такая сумма! Железные рубли, бумажные, мятые трешки, пятерки, червонцы, даже несколько четвертаков затесалось… Посреди карточного стола выросла целая денежная гора!

Все давно пасанули, и я в том числе, хотя мне выпало «два лба» – два туза и шестерка. Но с моими 22–мя очками в такой большой игре ловить было нечего. Карты на руках остались только у Тагира и у Фиксы, щуплого мужичка в измызганной кепке и с вечно потухшей папироской в гнилых зубах.

– Сверху ещё червонец! – хищно блеснул металлическим зубом Фикса.

Тагир задумался, нервно перебирая карты желтоватыми от въевшейся селитры пальцами. Фикса тот был еще кидала, его не раз били за мухлёж, но он всё равно не бросал своё грязное ремесло. За него держали мазу блатные, потому что он поставлял им травку по сходной цене, благодаря чему он тут и держался. Фикса нигде не работал, промышляя картишками и поставкой анаши.

– Тоже червонец, – принял наконец решение Тагир, но карты не раскрыл.

– Пять червонцев! – важно и торжественно объявил Фикса, победно оглядывая притихших зрителей своим плутоватым взглядом.

В раздевалке воцарилась гробовая тишина. Все знали, что карточный шулер любит блефовать. Но на то был и расчет: приучить к своей рисковой манере, а большой кон снять на реальных картах.

Мой товарищ, в отличие от Фиксы играл всегда наверняка. Он и по натуре был такой – скуповатый, прижимистый, я не видел, чтобы он когда–нибудь пускался в безудержный разгул, соря направо и налево деньгами. Я подозреваю даже, что в душе Тагир не был таким уж заядлым картежником, а в секе искал дополнительный источник дохода для строительства своего дома. Было понятно, что ему выпала «тринька» – три карты одной масти. Но какие? Я скинул два туза – черви и пики, значит, 33 очка никому уже не светит. Выигрывал тот, кто набирал 31 очко. Хотя… могли же ещё прийти и жокер с двумя тузами, и три шестёрки… Такое, правда, выпадало крайне редко. Я, например, ни разу за свою жизнь не видел, чтобы кому–нибудь пришли три шохи.

Тагир задумчиво скрёб свою черную бороду, на лбу выскочила испарина. Он повернул ко мне своё напряженное лицо:

– Займи полтинник.

Тагир уже выложил на кон всю наличность без остатка, все свои 90 или сколько там у него ещё в загашнике оставалось тугриков. И теперь вынужден был просить взаймы. Правилами это разрешалось. Но если сейчас он не сумеет покрыть ставку своего противника, – тот заберёт весь куш. На это тоже мог рассчитывать вероломный Фикса, поднимая ставку, он ведь не знал, что нам сегодня привалил хороший чап, и мы были при бабках. Я тут же отслюнявил Тагиру 50 рублей из 60 оставшихся – карта мне не шла, и я порядком проигрался.

Тагир еще несколько секунд поколебался, потом выложил деньги на кон и раскрыл карты, бросив их на середину стола. Грузчики подались вперёд, чтобы получше рассмотреть, что же там у него выпало? Туз, дама и десятка, все одной крестовой масти – 31!

Чем ответит соперник? У Фиксы тоже могло быть 31. Например, последний бубновый туз с двумя старшими картами той же масти. Но если фарт сегодня на его стороне, могло выпасть и больше. Фикса, спрятав карты в руках и никому не показывая, медленно сдвигал и раздвигал их верхушки, словно хотел заново пересчитать свои очки. Затянувшаяся пауза сильно давила на нервы.

– Давай, Фикса, не тяни, бросай карты! Покажи, что там у тебя? – зашумели грузчики.

Дальше затягивать ситуацию было опасно. Смухливать он никак не мог, 10 пар глаз внимательно следила за каждым его движением. Фикса подобрал колоду со стола, спрятал в неё свои карты и быстро перемешал, чтобы никто не мог узнать, на каких очках он блефовал. А то, что он