– Печенье? – Лу тянется к жестяной коробке.

– Почему бы и нет. – Карен берет диетическое печенье и отламывает кусочек Молли. – На самом деле мы хотим собраться семьей в канун Рождества, вспомнить Саймона, ну ты понимаешь. Мне кажется, это пойдет на пользу детям. Да и мне, и взрослым. – К ней снова вернулось самообладание, и Лу становится легче. – Я бы хотела, чтобы ты тоже пришла, если ты хочешь.

Хотя за последние десять месяцев они с Карен и подружились, Лу колеблется.

– Если будет только семья, я не уверена… не хочется вторгаться.

– Нет, будут не только родственники. Можешь взять с собой Софию. Анна тоже придет. Никаких церемоний и формальностей. Просто вечеринка. Предполагается шампанское и торт…

– Хорошо, – широко улыбается Лу. – Спасибо. Было бы здорово.

После ухода Карен Лу смотрит на часы. Скоро уже пора будет идти к врачу, к которому ее наконец обещали записать на прием.

Лу надеялась поделиться с Карен и рассказать об опухоли, но в сложившихся обстоятельствах это было неуместно. Приятно было возиться с Молли, отложив заботы на потом. Лу наклоняется, чтобы поднять подушки, из которых они с Молли строили поезд на полу.

Бедная Карен, неудивительно, что она постоянно готова расплакаться, думает Лу, поправляя диванные подушки. Могу себе только представить, каково это – внезапно потерять любимого человека. Саймон однажды утром умер от сердечного приступа в поезде. Карен была рядом, а Лу оказалась свидетелем произошедшего. Ее преследовали воспоминания о случившемся в том поезде на семь сорок четыре, следовавшем до Виктории[4]. Лу в полудреме краем глаза наблюдает за соседями. Вот через проход Саймон гладит Карен по руке, а потом – бац! – его уже нет, и никто не может вернуть его в жизни. Если чему-то Лу и научилась, так тому, что никогда не знаешь, что случится в следующий момент…

* * *

Толчок, размах, толчок, размах, толчок, размах. Кэт все увереннее стоит на лыжах и катится быстрее. Впереди инструктор, Кэт едет по его лыжне, первый раз по «синей»[5] трассе. Ей немного страшно, ее пугает крутой уклон. С канатной дороги Кэт видела, как профессиональные лыжники сталкивались на этой трассе друг с другом. Они приехали в самом начале сезона и, хотя выбрали высокогорный курорт, снега было мало, и местами вместо снега лежал лед. Но у Кэт не было времени нервничать, поскольку она сосредоточена и ее взгляд прикован к Клоду, за которым она повторяет по мере сил те же витиеватые изгибы.

Вперед, повернуться, согнуть колени, размах… вперед… Кэт с видом победительницы останавливается рядом с инструктором, подняв фонтан снежной крупы.

Он поднимает горнолыжные очки и широко улыбается.

– Молодец, Кэйти!

Ее зовут не Кэйти, а Кэт, но она пропускает это мимо ушей, поскольку инструктор молод и хорош собой, а с французским акцентом такой вариант звучит очаровательно. Она улыбается в ответ.

– Меньше тормозить плугом и стараться держать лыжи параллельно! У вас получаться все лучше!

Ее улыбка становится шире.

– А теперь поднимаемся и будем все повторять!

Черт. Она думает, что ей уже на сегодня достаточно, и хочет закончить на личном рекорде. В следующий раз она обязательно свалится. Но все же Кэт покорно тащится за ним, лыжи скользят по диагонали, делая ее похожей на неуклюжую утку, и Кэт оказывается в конце очереди желающих вернуться на гору. Продвигаясь вперед, Кэт понимает, что Рич был прав, когда говорил, что она отвлечется. Пока она училась кататься на лыжах, то была так сосредоточена, настолько полна решимости освоить хотя бы азы, что не было времени беспокоиться или анализировать что бы то ни было еще, и это стало такой замечательной сменой деятельности, принесло столько радости. Впервые за долгое время нервозность была восторгом, а не страхом, мускулы болели в результате физических нагрузок, а не после химии. До поездки она не была уверена в этой затее, порой ей казалось, что это лишь уловка Рича, который с детства катался, чтобы предаться собственной страсти. Но ее муж не был настолько эгоистичен, кроме того, он знает, как сейчас она слаба. Позже, когда они с Ричем сидят на деревянной скамье и с трудом стаскивают горнолыжные ботинки, Кэт поддается порыву и произносит:

– Спасибо, что уговорил меня приехать!

– Да не за что! – говорит Рич, продолжая сосредоточенно возиться с застежками и липучками, и Кэт кажется, что он слушает вполуха, а ей хочется, чтобы муж знал: он понимает, что для нее хорошо, даже лучше, чем она сама.

Она накрывает рукой во влажной перчатке его руку.

– Нет, я серьезно. Я благодарна, что ты меня уговорил. Я прекрасно провожу время и чувствую себя намного лучше, правда.

– Замечательно! – восклицает Рич, накрыв своей ладонью ее ладонь и слегка сжав ее руку.

Похоже, вечеринка в самом разгаре. Лу слышит голоса, когда они с Софией пристегивают велосипеды на цепочку к водостоку рядом с домом Карен постройки 30-х годов. Лу нажимает кнопку звонка, звук напоминает мелодию из рекламы «Эйвон» из ее юности.

– Откройте, пожалуйста, кто-нибудь! – раздается голос Карен.

Анна открывает дверь. Она одета в облегающее платье-рубашку. У нее идеальный макияж, как обычно, яркий, коротко подстриженные волосы прилизаны волосок к волоску. Хотя Лу помыла волосы и надела свою любимую футболку, но после поездки на велосипеде запыхалась и рядом с Анной казалась неряшливой.

– Лу! София! – Анна с жаром целует их в щеки. – Прежде чем мы войдем… – она наклоняется к Лу, – ответь мне, что сказал доктор? – Лу накануне вечером посвятила Анну в свои тревоги.

– Ничего особенного он не сказал, – отвечает Лу. – Давайте выпьем, и я тебе расскажу.

Они протискиваются через толпу взрослых, которые стоят в холле и болтают. Среди них и Карен. На ней шифоновая блуза и на удивление ультрамодные джинсы. Лу понимает, что Карен постаралась выглядеть наилучшим образом, даже странно видеть на ее губах помаду.

– Привет, привет, – здоровается она. – Здорово, что вы пришли. – Она поворачивается к людям, с которыми только что разговаривала. – Простите меня, мне нужно переброситься парой слов с подругами.

Они проходят через кухню.

– Положите шлемы под стол, если хотите, – предлагает Карен.

Лу и София делают так, как она говорит, складывая шлемы друг на друга.

– Шампанского? – спрашивает Анна.

Обе кивают, и Анна проворно наливает им по бокалу.

– Анна говорит, что ты на этой неделе напугалась, – произносит Карен.

Лу ошеломлена, что они перешли сразу к делу, но, возможно, удивляться не стоило. Она познакомилась с двумя этими женщинами в день смерти Саймона, и этот факт скрепил их дружбу. Анна и Карен стольким делились, почему бы не поделиться и этим?