— Захватим и объявим своим? — король ткнул карандашом в нарисованный на карте остров Ракон, но грифель тут же сломался.

— Нет, Ваше Величество, — Советник аккуратно вытащил карандаш из рук монарха. — Общественность осудит: право частной собственности незыблемо. И потом, не забывайте, что магия острова подчиняется только наследнику по крови и никому больше. Портальные врата просто не откроются, и вся ваша военная операция окажется бесполезной.

— Но как же тогда?

— Войти в долю. Герцогу понадобятся средства, поскольку портал — дело дорогостоящее.

Делегация во главе с Советником отправилась на остров и правильно обрисовала Фольку обоюдную выгоду, но умница герцог пошел дальше — вытребовал с Беренгера магические клятвы о ненападении и военной помощи.

— Мальчишка! — король потрепал лорда Ракона по щеке. — Зачем тебе мои магические клятвы? Я могу связать нас большим — кровью. Выбирай любую из моих дочерей.

— Я сам найду себе невесту, — заученно ответил непокорный «мальчишка» и после принесения клятв верности общему делу получил небольшую армию для поддержания порядка в портальном пространстве.

Шестнадцать магов в течение двух лет до миллиметра рассчитывали точку, где должна открыться «нора». Вот тут лорд Ракон едва не отчаялся — она оказалась не на суше, а в прибрежных водах.

Аквапорт строили еще десять лет, но ожидание того стоило. Первые иноземцы выглядели необычно: на берег прибыли зеленые человечки, на груди которых висели довольно крупные кулоны — банки с водой, в каждой из которых болталось по рыбке.

Браслеты-мегапереводчики позволили расспросить новоприбывших. Случился небольшой конфуз: гостями оказались не зеленые человечки, а рыбки, которые нашли способ приятно путешествовать, ходить по музеям и кататься на аттракционах. Человечки — всего лишь движимые магией куклы, сплетенные из водорослей.

Лорд Ракон вдохнул полной грудью. Хорошо!

Здание театра ослепило блеском: каждая оперная или балетная дива удостаивалась собственной звезды, и теперь его стены напоминали ночной небосклон.

«Надо будет построить еще одно крыло, — глаз наметано определял возможности роста. — Кукольники тоже просят постоянную площадку».

— Ваша Светлость! Милорд! Почему пешком? — рядом остановился знакомый извозчик, уважительно снял с головы кепку. — Вмиг домчу!

— И правда, — согласился лорд Ракон. Навязчивые мысли о доступных девицах ушли, а потому можно было перестать истязать себя физически. — Домчи меня, любезный, до Торгов.

«Торги» — так завуалированно называлась площадка, где продавали людей, нелюдей и прочую хозяйственную утварь. В этот мир еще не пришло время, когда рабство считалось бы постыдным фактом.

— Вань, раз уж мы решили выдавать меня за нимфу, расскажи подробнее, чего вы от нее ждали?

Устав тащиться перед лошадью и желая как можно быстрее избавиться от Гражданки, Иванушка Прекрасный уселся в седло. Пришлось подвинуться. Но как ни старалась Василиса держать дистанцию, в стесненных обстоятельствах получалось плохо. Боясь, что в такой близости он все-таки распознает в ней женщину (рука, лежащая поперек ее талии, как-то вдруг задеревенела), Вася решилась отвлечь сосунка разговорами, а заодно вновь погрузить в омут вины перед братьями за напрасно потраченные деньги.

Иван тяжело вздохнул.

— Это все Премудрый. Его Настена бросила, так он назло ей решил нимфу завести. А что? Красивая, все в ее руках спорится, и жениться не обязательно. С нимфой никакая техника не нужна.

— О, так в вашем мире все-таки есть техника?

— Я же говорю, все от демонов. На их заводах какие-только машины ни делают. Тут тебе и плошкомойка, и постирушница, только успевай энергетические кристаллы покупать.

— А кристаллы, должно быть, дорогие, поэтому вы решили потратиться на нимфу, чтобы она одна и плошки мыла, и постирушки устраивала, и ковры плела?

Иван лишь кивнул.

— А почему нимфы ведутся на соглашение и покидают свой пруд?

— Ну, во-первых, любопытные без меры, а во-вторых, на мужскую красоту падкие.

— А в-третьих? — Вася почувствовала, что Иван не договаривает.

Прекрасный цыкнул, явно не желая выдавать какую-то тайну.

— Ну? Я, может быть, тебя и твоих братьев больше никогда не увижу, так чего ты мнешься будто девчонка?

— Если нимфа стрелу поймала, значит, она не против половых сношений. Думаешь, зря меня, красивого, отправили? На братьев точно не клюнула бы.

— А лицензию на отстрел получил Премудрый, так как он единственный из вас был совершеннолетним? — Вася уточнила не просто так. Если уж она застряла неизвестно где, стоит поинтересоваться местными законами, особенно теми, что защищают женщину. Василиса осознавала, что давно перешагнула возраст «еще нельзя», но теперь она доподлинно знала, что царство-государство, на территории которого она пребывала, заботится о соблюдении возрастного ценза, а значит, не совсем дремучее. На Руси, вон, девочек совсем юными отдавали замуж.

— Ну да… А что, сильно заметно, что мне пятнадцать?

— Совсем незаметно. Если бы догадалась, ни за что не согласилась бы с тобой целоваться.

— А ты и не соглашалась. Это я обнаглел.

— Кстати, что означает поцелуй нимфы?

Иванушка опять замялся, что заставило Василису поволноваться. Во что она через простой поцелуй вляпалась?

— Первый поцелуй закрепляет меня как хозяина. Нимфа не польстится ни на какого другого мужчину, пока я не разрешу ее поцеловать. Даже, говорят, в борделях херессы вынуждены давать разрешение каждому новому клиенту на обладание нимфой. А иначе…

— Что иначе?

Прекрасный выдохнул.

— Нимфы — народ в постели весьма активный. Им всегда мало. Войдет во вкус, залюбит до изнеможения, и пока мужик будет в себя приходить, пойдет новое развлечение искать. Потом ищи ее по разным постелям. А через поцелуй привязки она вынуждена будет лишь одного ублажать.

— Херессы — это содержательницы борделей?

— Ну да. Херы и херессы. Уважительное отношение никто не отменял. У нас в деревне тоже живет хер Гельт. На покой ушел, устал, говорит. Взял себе в жены одну из своих нимф и живет припеваючи. Знаешь, какая она красивая? Я думал, мне такая же попадется, — голос Ивана дрогнул.

Василиса оглянулась на «хозяина», мечтательно вздернувшего к небу глаза. И стало ей обидно. Всю жизнь считала себя красивой, а тут сравнение явно не в ее пользу.

— Я некрасивая? — вдруг в этих краях эталон красоты совсем иной?

— Нет, почему же, — смутился Иван, вернувшись на землю. — Ты тоже ничего. Только я сейчас вижу то, что прежде не замечал: у нимф волосы по колено, а у тебя едва по пояс будут. И формы совсем другие. Под сарафаном не видно, но здесь у них побольше будет, — рука Прекрасного опасно погладила по округлости бедра. Василиса вздрогнула, но Иван тут же убрал руку, сделавшись кумачовым. Сам от себя, видимо, не ожидал такой прямолинейности. — В общем, у них везде поболе будет.