— Вот су…и! — выругался Волков. — Ведь знают, что нас там нет, а все равно лупят.

— А где Степан? — Ообшарив взглядом шалаш, спросил Сергей.

— Так он еще не вернулся.

Нечаев выполз из шалаша и пошел по лагерю. Какое-то странное чувство тревоги щемило его сердце. Всего один день он был знаком с этим человеком, а душа о нем болела, как о близком родственнике.

— Ты Нечаев? — остановил его стоявший у ели капитан.

— Да, то есть так точно.

— Я час назад прибыл из города. Военное руководство поручило мне наградить особо отличившихся бойцов. Степен Столяров ваш земляк?

— Так точно. Я преподавал у его сына.

— Он погиб. Снайпер. Перед тем как уйти в охранение, он оставил сержанту вот это и просил передать вам, если с ним… в общем вот, — капитан достал из кармана завернутую в платочек медаль «За отвагу» и сложенный в четверо тетрадный листок. Отдав это, капитан ушел, а Нечаев еще долго стоял, крепко сжимая в руках вещи убитого товарища.

Дни проходили за днями, недели за неделями, и незаметно для себя Сергей Викторович из неопытного ополченца превратился в смелого и грамотного бойца. Получив позывной «Учитель», он возглавил минометный расчет, который своим прицельным огнем не давал противнику даже поднять голову, не говоря уже о каких-то действиях. Весна сменилась летом, их батальон медленно, но уверенно освобождал свою землю от нацистов, но вот, после очередной, будничной обработки нацистских позиций его срочно вызвали в штаб батальона.

— Младший лейтенант Нечаев по вашему приказанию прибыл! — отчеканил Сергей

— Давно на передовой? — после рукопожатия спросил его майор.

— С апреля.

— По военным меркам уже прилично. Смотрю, и награды имеются.

— Да, — Нечаев поправил на груди медаль «За отвагу».

— А до этого кем были?

— Учитель истории.

— Значит, все верно., — Майор поднялся из-за стола и подошел к Сергею — Вот что лейтенант. Отправляйся-ка ты обратно в Донецк.

— Как так, товарищ майор? — растерялся «Учитель». — Я…

— Никаких «я»! — хлопнул ладонью по столу офицер. — Воевать-то у нас есть кому, а вот учителей осталось раз- два и обчёлся. А первого сентября уже не за горами. Нам ведь не только оружием нужно людей от нацистской нечисти защищать, но словом, правдой. Сам знаешь, сколько дряни они за эти восемь лет в головы наших детей вложили. Так вот. Теперь твоя задача эту дрянь из них выбить. Но выбить словом, фактами, в общем, сам знаешь как. Заодно и школу поможешь в порядок привести. Так что давай. Час на сборы, и отправляйся домой. За это время мы подготовим необходимые документы.

Вернувшись в родной город, Сергей Викторович, не заходя домой, сразу же отправился в школу. Там вовсю трудились рабочие, стараясь к учебному году привести пострадавшее от обстрелов здание в надлежащее состояние. Пробравшись через строительные леса, он столкнулся с двумя подростками, несшими носилки с раствором.

— Денис? — удивленно спросил Нечаев, вглядываясь в чумазое, повзрослевшее лицо мальчика.

— Сергей Викторович, вы?! — обрадованно воскликнул он, и оставив свою ношу, бросился к учителю. — А я слышал, что вы воевать ушли.

— Так-то оно так, но ведь скоро сентябрь. Кто же вас учить буде, т если все воевать уйдут? — Улыбнулся Нечаев, с тоской в сердце прижимая к себе мальчика. — Об отце слышал уже?

— Да, — вздохнул Денис опустив голову.

— Перед … — учитель запнулся, но так и не найдя нужного слова, просто протянул парню сверток. — Вот, он просил передать.

Дрожащими руками Денис развернул листок: «Дорогой сынок. Прости, если я в чем-то был не прав или слишком строг. Я очень хотел, чтобы ты вырос настоящим мужчиной, человеком, который всегда придет на помощь и не оставит в беде ни котенка, ни Родину. Ведь все великое начинается с малого. Береги себя и свою землю. И прими от меня эту медаль. Ты заслужил её не меньш, е чем я.

Прощай. Любящий тебя папа.»

Последнюю фразу Денис читал уже со слезами в голосе.

— Успокойся, родной, — погладил его по голове Нечаев. — Успокойся. Теперь мы должны жить, и не просто жить, а жить за тех, кого больше нет с нами! Жить на зло тем тварям, которые не хотят этого! Жить, чтобы жили другие!

Вот так, обнявшись, с медалями «За отвагу» на груди, и пошли учитель с учеником в новую историю Донбасса.

Путь к совести

— Андрюха, привет. Ты где?

— Привет. Я в баре! — перекрикивая музыку, ответил Прохоров.

— Хорошо. Будь там, я сейчас приеду, — Василий положил телефон в карман и стал быстро одеваться.

— Ты куда? — выглянула из кухни Зинаида Викторовна.

— Дела, мама, дела, — отмахнулся от нее Савельев, одевая куртку.

— Знаю я вои «дела». Опять с дружками всю ночь в баре проторчишь? И откуда у вас, тунеядцев, только деньги берутся? — проворчала она, возвращаясь к плите, но Василий её уже не слышал. Наспех зашнуровав кроссовки, он выскочил из квартиры и побежал на остановку. Не прошло и часа, как Савельев уже сидел в баре, и показывал в телефоне своему другу, Андрею Прохорову, объявление, которое и заставило его в этот сырой апрельский вечер покинуть теплую квартиру.

— И что? — возвращая телефон, спросил Андрей.

— Как что! На Донбассе война идет.

— Во-первых, не война, а специальная, военная операция а во-вторых тебе-то что до этого? Пусть, если хотят, они там друг другу бошки отрывают. Мне-то какая от этого прибыль?

— Вот именно- «прибыль». — захлебываясь слюной, все больше горячился Савельев. — Туда сейчас добровольцев набирают. Ты глянь, сколько платят. За месяц можно столько бабла срубить, сколько здесь за полгода не заработаешь.

— Это если тебя не грохнут, что очень даже вероятно. И какая кому от этого радость? Нет. Мне моя жизнь дороже всяких там денег, — усмехнувшись, покачал головой Прохоров. — Пусть дураки воюют, а мне и здесь неплохо.

— Да ты не понимаешь. Это же реальный шанс подняться. Ведь никто не говорит тебе голову под пули подставлять. Артобстрел можно и в каком-нибудь подвале или в воронке пересидеть, а если наступление, то сзади, не спеша. Пусть другие за медальки головы кладут, а мы с тобой потихоньку, аккуратненько. А там, глядишь, кроме причитающегося бабла и трофеями разжиться можно. Я уверен, что «укропы» не с пустыми карманами бегают, да и брошенных хат полно, и ВСУшных схронов всяких. Ты прикинь, сколько поднять можно.

Андрей задумался, прочел еще раз объявление и ткнул товарища в плечо:

— Пойдем выйдем на воздух, а то здесь этот грохот на мозги давит. Не могу сосредоточиться.

Выйдя из бара, друзья завернули за угол и