будем жить… Но это основной род, купеческий… А с ответвлений боковых не всем предпринимательская удача улыбается. Меня вот и калачом не затянешь в предпринимательский риск… Дом уютный, семья крепкая — мне покойная жизнь милее… А статус в обществе — его и через служение можно держать… Капитан флагманского судна Пароходства — через это почёта и уважения побольше чем у удачливого купца можно найти… Если искать, конечно…

Савельев. Через служение, Василий Васильевич, капитала не скопишь!

Шилов. Что верно — то верно… В возрасте шестнадцати лет меня к себе покойный отец хозяина нашего к себе приказчиком взял… Мог бы и через приказчицкую службу в партнёры или в своё дело выйти… Однако-ж призвали в двадцать два года на службу Государю, а я своей родне и откупаться запретил… Гордость молодечная да глупость… Попал матросом на Балтику. Несколько флотских специальностей там освоил… Море полюбил. Вот эту всю машинерию, что нас здесь окружает. Запах масла машинного перегретого да дыма прогорклого… Зимой, бывает, приеду на пароход в затоне, спущусь в трюм и сижу, запахом промёрзшего котла надышаться не могу… Сижу, ноги от стылого металла мёрзнут — а я о лете мечтаю, о навигации нашей скоротечной. Тем и живу, господа!

Лепехина. А супруга ваша как же!?

Шилов. Жена моя, Антонина Семеновна, сейчас на даче, в Казачинском, рядом с моими родителями… Ждёт первенца…

Лепехина. О!

Русов. Браво, капитан!

Шилов. (смущённо) Мы с ней два года назад поженились, в седьмом, после навигации. Она тоже из зажиточной семьи, девичья фамилия Кольчугина. У нее в М. жила тетя и некий жених-миллионщик. Весной шестого года, по началу навигации, собралась она туда в гости, чтобы обсудить вопросы о свадьбе. Поплыла на нашей «Сибири», капитаном которого меня только назначили. Я её заприметил на палубе, вот на той скамейке, под окном моим. Читала книгу. Сел рядом, разговор начал. Но Антонина ушла от моей навязчивости в каюту… Но позже я её всё же вызвал на разговор, и все-ж таки привлек её внимание…

Русов. И что же, женились!? А как же тайный жених-миллионер!?

Шилов. (смущённо) Антонина Семеновна всегда в разговорах наших о замужестве благодарит Бога, что надоумил её выйти замуж не за того миллионщика из М., так как он погиб вскорости…

Лепехин. (задумчиво) Какой поворот…

Деликатный стук в дверь. Вошёл фельдшер Чепчугов. Обозначил поклон.

Чепчугов. Вы позволите, господа?

Шилов. Слушаем вас, Григорий Дмитриевич?

Чепчугов. Да я вот собственно… Для Их Сиятельства княгини… Вы позволите? Ваше Сиятельство? От всей нашей команды, восхищённой красотой Екатерины Дмитриевны… И её игрой…(вытягивает из-за спины руку с букетом обратился он к Лепехину) Люпен вот, господа, сорвал на берегу. Эти двухлетки иногда зацветают дуриком в начале сентября. Редкость, знаете ли… (Прошёл к консоли и в высокую китайскую вазу с грудастыми снегирями на изящном боку вставил несколько стеблей с цветочными свечками нежного сиреневого цвета) Красиво в вазе смотрятся, не находите?

Лепехина. (встав и подойдя к вазе) Благодарю вас, э-э…

Чепчугов. Григорий Дмитриевич, Ваше Сиятельство!

Лепехина. (протягивая руку для поцелуя) Благодарю вас, Григорий Дмитриевич! Вы очень милы…

Савельев. Волчий цвет…

Шилов. (поправляя Савельева) Волчий боб. Местные татарские шаманы из него зелье варят для своих превращений.

Русов. Ядовитый?

Чепчугов. Что вы, Ваше Сиятельство! Коровы у русаков их есть любят. Не дохнут… Кержаки его в своих огородах садят как живое удобрение. Почву азотирует…

Лепехина, понюхав цветы, возвращается на табурет возле пианино. Чепчугов, отойдя на несколько шагов к окну, внимательно осмотрел консоль с вазой. Подошел к простенному зеркалу возле пианино и немного поправил его. Поклонился Лепехиной. Заходящее солнце, отражаясь от зеркал, озарило вазу с цветами сквозь висящий в помещении табачный дым густым ярко-оранжевым светом.

Чепчугов. (Лепехиной) Сейчас как раз закатное солнце удачно светит. Очень красиво… От всей команды… Василий Васильевич! Разрешите уйти!?

Шилов. Конечно, конечно… Большое вам спасибо, Григорий Дмитриевич!

Чепчугов, пятясь, покидает салон.

Лепехина. (вдогонку фельдшеру) Большое спасибо, господин фельдшер! И всей команде парохода…

Шилов. (смущённо) Как же это я!? А сам не отследил, что цветов в вазе с начала похода нет… Хотя что на себя наговаривать… У меня обычно за этим буфетчик со стюардом следят… А тут что-то недоглядели!

Деликатно постучав, в салон вошёл Струмилов, держа в руке корзину с винными бутылками и кульками.

Струмилов. Василий Васильевич, вот — как просили!

Шилов. Спасибо, Иван Егорович, спасибо…

Струмилов. Я вот для Екатерины Дмитриевны вина подыскал… (проходит к поставцу и начинает выкладывать на него кульки и выставлять бутылки) «Сотерн» и «Абрау», на выбор… Конфект ещё… В ассортименте… (Лепехиной, гордо) Есть из «Елисеевского»! Перед самым нашим отплытием на поезде доставлены!

Лепехина. Большое спасибо, Иван Егорович! Попробую непременно…

Струмилов. Всегда рад услужить-с, Екатерина Дмитриевна! (Шилову) Если что-то понадобиться, отправьте подвахтенного… У меня в буфете Хохлов один не справится!

Обозначив поклон, Струмилов вышел, прикрыв дверь.

Русов. Василий Васильевич, а у какой ветви Шаховских ваши предки в зависимости были?

Шилов. А я, если честно — и не знаю… Знаю, что Владимирской губернии… А вы, Ваше Сиятельство, что же — Шаховских кого знаете?

Русов. (уклончиво) Род древний, обширный… Нет, из Владимирской губернии — никого!

Лепехин. Никто уже не считает князей на Руси… Продолжим?

Шилов, Лепехин, Русов и Савельев играют в вист. Лепехина проигрывает какие-то этюды на пианино.

Неожиданно, громко грянул хлопок револьверного выстрела. Осколки стекла мелко задребезжали, осыпаясь из оконной рамы. Ваза с «волчьими бобами» раскололась надвое, выбросив из себя брызги мутной воды. Стебли неряшливо упали на пол.

За окном раздался грозный рык вахмистра Корчагина. Послышались глухие удары и громкая брань. Все мужчины, кроме князя Русова, придерживающего испуганную Екатерину Дмитриевну выбежали из салона на палубу. Послышались невнятные возгласы и шум борьбы.

В салон ввалились растрёпанный Лепехин, за ним следом Шилов с дрянным льежским браунингом, который он удерживал за ствол перебирая пальцами, Савельев с вахмистром втолкнули согнутого, с заломленной назад рукой нижнего чина караульной команды.

Корчагин. Вот же-ж паскудник! Всё рыло тебе в кровь… Черпак в переносицу! На тебе валета! Бьет кулаком согнутому солдату в ухо. Сгною!

Шилов. Спокойно, вахмистр… Остыньте!

Лепехин. (садясь в кресло) Господин вахмистр! Давайте всё же прежде выслушаем «стрелка»! Право же, выбить ему зубы всегда успеете!

Корчагин. Как изволите, Ваше Сиятельство! (солдату) Смирно встань, сволочь! Вот я тебе… Говори сейчас же Их Сиятельству — в кого стрелял!?

В кают-кампанию