Он долго спрашивал Ольгу, как живется ей в деревне, чем она занята, с кем общается, давно ли перебралась сюда, кто ее позвал иль посоветовал новое место жительства? Какой доход имеет, на что живет?

— Мне скрывать нынче нечего! Из города, считайте, выгнали. Куда деваться было? Никто за руку не волок сюда. Сама пришла, случайно. Дальше некуда… Вот и застряла. Дед Федот не дал сдохнуть. Так вот с ним и маемся…

— А кто еще в деревне живет?

— Не знаю. Мы с ними не общаемся, — ответила не сморгнув, испугавшись назвать воров.

— Разве не дружили с теми, кто заселил целую улицу? — не поверил Рогачев.

— Нет. Не хороводимся. Некогда нам.

— Ольга! Вчера ночью водитель грузовика увидел на дороге, ведущей в деревню, труп. Он сообщил нам, и мы приехали. Погибшей оказалась девушка, вернее — подросток, лет двенадцати или тринадцати. Видели здесь таких?

— Может, и были. Я не обращала внимания. Где их годы, а где мои, — что общего?

— По возрасту — да. Однако в одной деревне жили, не могли не видеть!

— Я на них в городе насмотрелась. С меня хватило! — начала злиться баба.

— Но она убита. Кем? Кто отнял жизнь? Сегодня ее… А завтра чья очередь?

— Я не убивала никого!

— Так говорят абсолютно все. А девчонка-то шла из деревни. И что самое интересное, на ней была ваша одежда. Это подтвердили бомжи. Но вы отрицаете, что знали ее. Случайно ли? — смотрел в глаза Ольги следователь.

— Постирала тряпки, повесила сушить во дворе. Утром кой-чего не обнаружила. Но старье. Не жалко. Не стала искать, испрашивать. Коль позарились на такое — не с добра. Видно, лихо хуже меня достало, — ответила спокойно, не отводя взгляд.

— А бомжи говорили, что вы дрались с ними.

— С кем?

— С девчонками.

— Ну вот и узнайте у них! Пусть скажут.

— Пока что ищем тех, кто был с убитой. И уж если они живы, обязательно найдем и спросим. Хорошо, коли не убили их. Всех поодиночке.

— Кому они нужны, сикухи! — отмахнулась баба.

— Но ведь эту кто-то убил!

— Выходит, достала. А может, свои же мокрощелки прикончили? Хахаля не поделили! — предположила Ольга.

— Нет! Не девчонки убили. Кто-то из мужчин, — уверенно ответил следователь.

— Эти малолетки хуже мужиков. Я таких же в городе видела. Им убить человека ничего не стоит. Не всяк мужик на то способен…

— Возможно. Правда, тут случай особый. Девчонка не просто убита. Над нею, уже мертвой, глумились. Изнасиловали труп… Судмедэксперт дал заключение. Он — человек опытный…

— Мертвую? Не может быть! Зачем на труп лезть, когда рядом ее подруги были? Живые!

— Если были. И живые… Пока только вопросы. Но даже вы, живущая здесь, не хотите помочь следствию. А завтра на месте этой девчонки кто окажется? У кого имеются гарантии от беды? И другие скажут, как вы, — ничего не знаю!

— Ну почему? Пусть близко не знала, но в деревне живут нормальные люди. Не может быть, чтоб кто-то из них утворил такое. Зачем — не пойму. Теперь вон на магистрали полно бабья. Сами предлагаются за гроши. Только возьми. И согреют, и обласкают. А с мертвой что выдавишь, кроме вони? — передернула плечами Ольга.

— Я рассказал о достоверном. Не для огласки, конечно. Не будь изнасилования, в убийстве можно было бы заподозрить кого угодно, даже вас…

У Ольги глаза округлились:

— Меня? А за что? Я кто вам — трупоеб? — задохнулась она от негодования. Следователь едва сдержал смех, прикрыл рот рукой:

— Нет, вы не этот… Но знали каждого, кто тут жил. Почти со всеми перебывали в близких отношениях. Имеете представленье о них. Может, были садисты в той компании?

— А это что? — удивилась Ольга, не понимая, что от нее хотят услышать.

— Ну, кто-нибудь из них в постели проявлял странные наклонности? Может, пытались щипать, кусать, бить?

— Да я сама любому глаза, зубы и яйца в придачу враз вырву! Еще чего не доставало! — возмутилась непритворно. И добавила: — Коль мужик, веди себя как хахаль! А нет — за муди и гуляй через форточку! Меня за всю жизнь ни один гад пальцем не тронул. Попробовал бы только! Мигом бы шею в штопор скрутила и отправила в сраке погоду нюхать. Еще чего! — дергались губы у бабы.

— Ну, а других на ваших глазах били? — не мог сдержать смех Рогачев.

— Еще бы! В городе всех моих соседок мужья колошматили. За дело, что скажешь!

— А здесь? Тех девчонок били мужики?

— Их тоже за дело! За лень и грязь.

— Кто именно их бил?

— Вот этого не видела, не знаю, врать не стану. Темно было.

— Грозили девчонкам расправой?

— Одно дело брехнуть, другое — убить. От слов до дела — целая пропасть. Нет, не наши убили. Как прогнали сикух с крыльца, враз в избу воротились. А девчонки под утро всем притоном ко мне. Тряпья попросили до города добраться. Оделись — сразу ушли. Мужики еще спали. Это точно. Никуда из деревни не отлучались. Сама всех видела. Да и к чему им сикух убивать? Выгнали и позабыли напрочь. Сучонок кто долго помнит? Их и любят только ночью, чтоб самим не пугаться тех, на кого полезли. Ведь малолетки, а развратнее баб…

— А бомжи?

— С ними никаких дел не имела. Да этих бабы вовсе не интересуют. Средь них алкаши, либо стебанутые на этой почве. Что с них толку? Все мужичье пропито, либо поморожено. Оттого они нынче живут по кладбищам, заброшенным деревням и дачам. Их со свалки выгнали — залили химией, даже псам не подойти. Вороны на лету дохли. Бомжи и разбежались кто куда. А в городе — вы, менты, всех достали. Вот и приплелись сюда. На дачах теперь собак держат. Не подступись. А жить надо, раз Бог смерти не дает. Вот и маются.

Но и эти, куда им бабы? Они давно забыли, как выглядит живая транда. Им ее хоть на нос повесь, не будут знать, что с ней делать? Коли сожрать иль на себя накинуть не смогут, остальное им без нужды. Средь них мужиков давно нет. Одни покойники, — разговорилась Ольга.

— Но кто-то же убил! — посерьезнел Рогачев.

— Да может, тот водитель сбил и, пока еще дергалась, справил свое, чтоб добро не пропало зря. А потом вам позвонил…

— Следов наезда нет. Убита иначе, — встрял в разговор второй милиционер, сидевший все это время молча. — А, между прочим, бомжи нам сказали, что у вас с теми девицами недавно произошла драка. Из-за мужчин. Понятно, что своими руками вы могли не убивать. Но сговор с исполнителем исключать не стоит, — он оглядел Ольгу тяжелым взглядом.

Та поневоле съежилась:

— С чего вы взяли? Если б я что-то дурное хотела сделать им, зачем пожалела сикух, одежду дала? Да и к чему ждала столько времени, пока мужики их прогонят? Уж коль мстить, так сразу! А теперь, когда вышвырнули, ни к чему на них натравливать кого-то! Не там ищите! И подозренья ваши вовсе смешные! — оправилась от страха Ольга.