— А что, бивни мамонта от времени чернеют? — удивилась я, разглядывая фигурки различных животных.

— Что вы, дорогая, это не бивень. Мастера этой школы использовали необычные материалы, тем они и ценны. Вот эта вырезана из умимацу — из морской сосны, это род черного коралла. А эта, — она показала на симпатичную маленькую лягушку, эта уморэгий — мореное дерево. Скажу вам по секрету — вот эта очень ценная она была сделана руками дочери основателя школы Ивами Сэйёдо Бунсёдзё, предположительно в тысяча восемьсот четвёртом году.

— Это сколько ей лет? Двести?

Раздался глухой стук в дверь, и Илона Павловна пригласила в квартиру молодого мужчину в спецодежде нашего ТСЖ.

— Электрика вызывали?

— Вызывали, — инициативу за контролем по починке электропроводки я взяла на себя, — в чём дело, почему в квартире отключается свет, сигнализация? Не боитесь ответить, если вдруг, кто-то воспользуется тем, что сигнализация отключена? — накинулась я на электрика, потому, что это был уже не первый его приход в эту квартиру.

— Ничего, Маргарита, это не его вина. Он не виноват, что мы здесь долго не появлялись, — стала успокаивать её Илона Павловна.

— А где же вы жили всё это время? — спросил хозяйку электрик, проделывая какие-то манипуляции с розеткой в стене.

— Что за нездоровый интерес, — вставила я возмущённую реплику но, хозяйка опять меня остановила.

— Ну, что вы Марго, не кипятитесь. Ничего, это не тайна. Мы много лет с мужем работали и жили в Японии. А когда вернулись, поселились на даче. Но вот муж умер, я, конечно, могла бы дожить свой век и там, на воздухе, но возраст. Это при муже у нас был водитель, теперь я не могу его содержать.

— Кого содержать? Водителя или машину, — опять поинтересовался электрик.

— И машину и водителя, — грустно ответила Илона Павловна, — здесь легче. Всё в шаговой доступности, правда, недостаток кислорода ощущается.

— А как же дети, внуки? — спросил он опять, искоса глядя на старушку.

— Это для меня больная тема, молодой человек, — тихо ответила она, — не сложилось, нет у нас ни детей, ни внуков.

— Да, я вас понимаю, мне очень хорошо известно, какой бывает душевная боль. Сочувствую вам, — он встал с колен, окинул быстрым взглядом комнату, — пройти можно, — он показал на кабинет Дмитрия Петровича, покойного мужа Илоны Павловны.

— Конечно, — Илона Павловна, провела его в соседнюю комнату.

Электрик подошёл к большому живописному портрету, висящему на стене.

— Это ваш муж? — спросил он, внимательно рассматривая портрет.

— Да, — грустно ответила Илона Павловна, — Дмитрий Петрович Карташов.

— А от чего он умер?

— Сердце, молодой человек, сердце у него было больное, но щедрое, — чуть не плача ответила она.

Мне показался очень подозрительным этот молодой мужчина с проседью в тёмных волосах, на вид лет тридцати пяти, шести. А возможно, это мне только показалось. Но я ещё несколько раз ловила его заинтересованный взгляд, бросаемый на соседку и на портрет её покойного мужа.

— Да будет свет! — наконец электрик закончил свою работу.

— Возьмите, — Илона Павловна протянула ему достаточно высокую номиналом купюру.

— Не нужны мне ваши деньги, — почему-то, как мне показалось, зло огрызнулся он, — не нуждаемся, оплатите по квитанции, — произнёс он у порога и вышел из квартиры.

— Как нехорошо вышло, — посетовала Илона Павловна, — я ненароком обидела хорошего человека.

— Прямо таки и обидели! Вы видели, как он смотрел на вас? Вы случайно, не знаете его? Может быть где-то, когда-то встречались?

— Нет, у меня хорошая память на лица, я впервые его вижу. Вы всё о цветах? Ну что вы, Марго, какое отношение этот человек может иметь к лилиям. Я уверена, что он не знает ничего о цветах-символах.

Разговор прервал звонок в дверь. Это был Денис, наш новый молодой сосед.

— Маргарита Сергеевна у вас? — спросил он Илону Павловну, пригласившую его пройти в комнату.

— Проходите Денис, не стесняйтесь. Маргарита Сергеевна у меня.

Денис прошёл в большую комнату, где я с Басей на руках сидела на диване.

— О, так вы коллекционер, Илона Павловна? Какая красота! Это же денег стоит и больших денег, — произнёс он, с любопытством, рассматривая коллекцию в стеллаже, — а правда, Илона Павловна, сколько это всё стоит?

— Молодой человек, кто вас учил задавать такие бестактные вопросы? — возмущённо спросила я его, — видя, как этот вопрос был неприятен для хозяйки квартиры.

— Ничего личного, я чисто теоретически, — замямлил он.

— Теоретик, тебе чего надо, и вообще, зачем меня искал?

— Да я к вам, в дверь сунулся, Маргарита Сергеевна, а вы оказывается здесь. Мне неудобно. Маргарита Сергеевна, не могли бы вы меня опять выручить?

Денис недавно отдал мне две тысячи долларов, которые занимал, как он сказал на ремонт машины.

— Что опять машина поломалась? — спросила я его, — смотри, доведут тебя эти автомобили до ручки. Какая сумма необходима?

— Три тысячи баксов, то есть долларов, — быстро выпалил он.

— Ставки растут, — подумалось мне, не зная, как я близка к истине, — пусть Лора зайдёт ко мне позже? Хорошо?

Мне показалось подозрительным, что Денис так часто занимает деньги и никогда не отдаёт их в срок, зачастую возвращает их мне всегда Лора. Интересно было знать, для чего двадцатичетырёхлетнему парню так часто нужны большие деньги. А вдруг наркотики? Потом его родные спросят: зачем занимала. Я чувствовала, что этот мальчик не совсем адекватен. Нет, поговорить с Лорой не помешает.

Тогда ничего вразумительного мне так и не удалось вытянуть из Лоры. Она просто обожала своего мужа и всячески защищала его славное имя. Но я-то понимала, что с молодым человеком творится что-то малоприятное. Успокоив себя тем, что молодость заканчивается раньше, чем появляется мудрость, я отнеслась к объяснениям Лоры с пониманием.

Пролетели ещё пару недель. В один из морозных ветреных вечеров, ко мне зашла Илона Павловна с приглашением на умасю. Эти японские названия так по-детски звучат, что не догадаешься даже, на что тебя приглашают.

У-ма-сю! Оказалась это сливовая наливка, хотя наливкой её нельзя назвать, потому, что в отличие от наших, в японской умасю, сливы заливаются бренди или виски и настаиваются они в течение месяца.

— Дело в том, что мой муж завещал часть коллекции музею нэцкэ в Ногано, — сказала она, разливая из изящного графинчика умасю по симпатичным маленьким рюмочкам.

— Передача коллекции назначена весной в пору о-ханами. Когда расцветёт сакура. Мужу, конечно, надо было самому передать коллекцию. Не оставлять меня с такими хлопотами, но он не успел, — горестно вздохнула Илона Павловна.