Кейт выключает телефон и смотрит, как машина инспектора Бёрдетта подъезжает к перекрестку в конце улицы.

Почему Тилли солгала? В этом нет никакого смысла.

* * *

Кейт работает из дома. Дистанционно. Она профессиональный физиотерапевт, но бросила практику пятнадцать лет назад, когда родилась Джорджия, и больше никогда не возвращалась к лечению пациентов. Сейчас она изредка пишет статьи на темы физиотерапии для медицинских изданий и отраслевых журналов и время от времени снимает кабинет в клинике своей подруги в Сент-Джонс-Вуде, чтобы лечить своих знакомых, но бо́льшую часть времени проводит дома, работая фрилансером (или «домохозяйкой с ноутбуком», как выразилась Джорджия). В Килберне у Кейт есть небольшой рабочий кабинет в мезонине, но в этом временном жилище она пишет, сидя за кухонным столом. Ее документы лежат в лотке для бумаг возле ноутбука. Очень трудно держать все в порядке и не допустить, чтобы ее рабочие материалы засосало общим семейным илом. Ей никогда не удается найти ручку, а муж и дети вечно что-то чиркают на обороте ее деловой переписки – еще одна вещь, которую Кейт не продумала как следует, прежде чем переехать в небольшую квартиру.

Кейт снова смотрит в окно на дом через дорогу. Затем возвращается к ноутбуку и гуглит.

Она выясняет, что в последний раз дом под номером двенадцать был куплен или продан десять лет назад, что необычно для такого шикарного адреса, как этот. Право собственности на здание принадлежит шотландской компании «Би-Джи Пропертиз». Больше ей ничего не удается найти ни о самом доме, ни о том, кто там живет. Какой таинственный дом, решает она. Люди въехали в него и больше не уезжают, они вешают плотные шторы и никогда не открывают их, они оставляют мебель гнить на подъездной дорожке.

Затем она гуглит лей-линии, проходящие через этот дом. Она смутно представляет себе, что такое лей-линии, но ей кажется, что здесь они явно есть. Их просто не может не быть на этом перекрестке, где на улице поздно ночью нет голосов, где пустые участки не застроены, где каждую ночь тявкают лисы, где странные типы преследуют девочек-подростков по дороге домой и нападают на них в темноте и где она чувствует себя неуютно, где она чужая.

После событий того вечера, когда Тилли заявила, что на нее напали, Кейт перестает проходить мимо дома с креслом на подъездной дорожке.

Расположение ее дома таково, что для того, чтобы попасть на главную дорогу или подняться в деревню, она может свернуть налево или направо, и теперь она решает повернуть налево. Ей не хочется рисковать и пересекаться с мужчиной, к которому она три дня назад невольно послала полицию в связи с нападением на юную девушку, нападением, которого, по всей видимости, на самом деле не было. Он вряд ли знает, что это она указала на него, но ей будет неудобно перед ним, если она его встретит.

Кейт старается даже не смотреть в сторону дома этого человека, но сейчас, когда она идет в деревню с сумкой, полной документов с веб-сайтов, чтобы отнести их на почту, ее взгляд тотчас устремляется к нему. Под прямым углом к входной двери стоит женщина примерно того же возраста, что и Кейт, но, может, на десяток лет старше. Она моментально привлекает внимание: в длинном сером пальто, сразу нескольких узорчатых шарфах и ботильонах. Стального оттенка седые волосы собраны в пучок высоко на голове. Пучок накренился и, кажется, вот-вот завалится ей на лоб. У нее черная подводка для глаз, она сжимает ручку небольшого чемодана на колесиках и несколько сумок, какие обычно берут в салон самолета. Кейт видит, как она роется в сумочке, достает связку ключей и поворачивается лицом к входной двери. Затем незнакомка на мгновение останавливается в коридоре, просматривает почту на пристенном столике, и дверь за ней закрывается.

Кейт ловит себя на том, что стоит посреди улицы и таращится на закрытую дверь. Она быстро поворачивается и шагает вверх по холму к деревне.

* * *

Сдав в почтовом отделении посылки, Кейт живописным маршрутом возвращается домой. Если она ошиблась, выбрав это место для временного проживания их семьи, она хочет восполнить свою оплошность, получая от деревни Хэмпстед как можно большее удовольствие, пока здесь живет. Килберн – шумное, грязное, живое место, и Кейт любит его всем сердцем. Но у Килберна нет сердцевины, нет центра, это просто лестница из маленьких улиц, идущих перпендикулярно главной. В отличие от Килберна, в Хэмпстеде есть переулки, закоулки, турникеты, коттеджи, тропинки и тайные кладбища, и он простирается во всех направлениях на милю или больше, вплоть до Хэмпстед-Хита на севере и до широких величественных проспектов на юге и западе. Это самая настоящая лондонская деревня, и каждый новый уголок, который Кейт обнаруживает во время прогулок, неким образом окрашивает ее день.

Сегодня Кейт идет дальше, чем обычно, через небольшую дикую часть Хэпмстед-Хита, изрезанную пешеходными тропинками, через шепчущую рощу, а затем по извилистой улочке с причудливыми старыми домами, в основном георгианскими, пока внезапно не оказывается посреди совершенно другого ландшафта. Это плоская низина с белыми домами в стиле фильмов про Джеймса Бонда. Они лепятся друг к другу, словно куски черепицы на крыше, дома с бетонными дорожками и винтовыми лестницами. В каждом доме есть широкая терраса с видом на лес и Хэмпстед-Хит. Кейт достает телефон и делает то, что делает всегда, когда оказывается в новом месте в этой деревне: гуглит.

И обнаруживает, что находится посреди микрорайона самых дорогих муниципальных домов из всех когда-либо построенных, возможно, даже единственного такого во всем в мире. Микрорайон этот – неудачное детище идеалистического эксперимента лейбористского правительства 1970-х годов, попытки дать хорошее, богатое жилье бедным. Одна только земля под застройку стоила почти полмиллиона фунтов стерлингов. Строительство каждого дома обошлось в 72 000 фунтов. Проект потерпел фиаско, когда правительство попыталось окупить вложения, взимая с жильцов несусветные деньги за социальное жилье. Эксперимент окончился громким провалом.

Теперь эти дома вызывают восхищение архитекторов. Кейт находит на сайте бюро по продаже недвижимости квартиру с двумя спальнями более чем за миллион фунтов стерлингов. Кто бы мог подумать, задается вопросом она, кто бы мог предположить, что этот маленький футуристический рай будет спрятан здесь, за особняком эдвардианской эпохи?

Кейт оглядывается и внезапно понимает, что она здесь совершенно одна. Вокруг ни души. Она слышит, как ветер разговаривает с ней шелестом листьев на деревьях, окружающих этот странный анклав. Они велят ей уйти. Прямо сейчас. Ей здесь не место. Она ускоряет шаг, затем еще и еще, и вскоре почти бежит по лугу, мимо домов, вниз по холму, обратно на главную улицу, к салонам красоты, бутикам и магазинам, в которых продают всякую ерунду за непомерно большие деньги.

Когда она проходит мимо станции метро, ее внимание привлекает плакат местного информационного бюллетеня «Хэмпстедский вестник». «СЕКСУАЛЬНОЕ НАПАДЕНИЕ ПРИ СВЕТЕ ДНЯ».

Она останавливается и, чувствуя, как адреналин все еще бурлит в ее крови, смотрит на эти слова. На миг ей кажется, что заголовок принадлежит параллельной реальности, где она слишком долго задержалась, в том месте, которое приказывало ей уйти. И не обнаружит ли она, прочитав статью, что это она, Кейт Форс, пятидесятилетняя женщина… немолодая мать двоих детей, подверглась жестокому нападению в заброшенном муниципальном микрорайоне 1970-х годов и теперь не может объяснить, что она делала там одна среди бела дня?