Алек Мак-Доналд вновь и вновь втягивал щеки, пытаясь раскурить на ветру свою трубку. Наконец из набитой табаком чашечки потянулась тонкая струйка ароматного дыма; прижавшись к фок-мачте, Мак-Доналд с гордым видом обозревал паруса, сшитые и починенные его заскорузлыми лапищами.

– Капитан как будто ласкает корабль своими руками, – заметил Коббс, видя, что Данте Лейтон принял на себя управление кораблем. – Любит управлять бригом и штурвал держит так, будто обнимает женщину. Между женщиной и кораблем и впрямь есть сходство. И женщина, и корабль – самое приятное зрелище для мужчины. И оба способны его покорить.

– Да, парень, и к ним обоим надо относиться с большим уважением, – согласился Мак-Доналд.

– Да уж, точно. В последний раз, когда мы были в порту, я не сомневался, что эта веселая вдовушка в Чарлз-Тауне непременно его подцепит, – сказал Сеймус Фицсиммонс. Глядя, как он длинными небрежными стежками чинит пару поношенных бриджей, Мак-Доналд поднял свои кустистые брови: такие швы, подумал он со смущением, могут в самый неудачный момент расползтись.

– Вдовушка, о которой ты так отзываешься, Фицсиммонс, – вмешался в разговор Барнаби Кларкс; после того как капитан сменил его у штурвала, он подошел к приятелям, собравшимся на бакс, и, естественно, не удержался от того, чтобы не вставить несколько слов, – это молодая женщина благородного происхождения, и она заслуживает почтительного обращения. Жаль, что она овдовела так рано.

– Уж не знаю, заслуживает ли она уважения, а вот с первым помощником тебе следовало бы разговаривать почтительнее, – отчитал его Коббс. Его всегда раздражали мнимо-джентльменские манеры Кларкаа.

– Верно говорите, – отозвался Кларкс, низко кланяясь всем собравшимся, что вызвало у них смешок. – Я думаю, мистер Фицсиммонс должен с большим уважением отзываться о леди.

– Конечно, конечно, – с готовностью согласился Сеймус Фицсиммонс. – Я отношусь к ней со всем почтением, какого она заслуживает. Слышал, будто она разбила сердце нашего капитана. Из-за нее над ним потешался весь Чарлз-Таун. Кажется, она считает себя слишком благородной для таких, как наш капитан. Мол, разве я пара для контрабандиста, который поставляет лучший бренди на мой стол? Я слыхал, что на охотничий сезон она уезжает в Лондон, – ухмыльнулся Сеймус. – И еще я слыхал, будто бы она ищет себе титулованного джентльмена. Чтобы почувствовать себя как в родной Англии, верно, ребята?

– А чем наш капитан плох? Он из самых благородных, – вставил обычно молчаливый Тревелони.

– Я думаю, она сразу подобреет к капитану, когда он отыщет сокровища, – сказал Коббс, сплевывая коричневатый табачный сок за фальшборт. – Но ведь она скоро отправится в Лондон на охоту за скальпами. Как бы наш капитан не остался с носом!

– Почему ты так думаешь? – с любопытством спросил Граймс, мачтовый матрос. Тон у Коббса был такой многозначительный, что это, естественно, возбудило интерес.

– Тут как-то мистер Кёрби под хмельком разболтался. Язык у него как помело. Просто удивительно, сколько он всего знает, этот коротышка, – произнес Коббс с широкой ухмылкой. – Если веселой вдовушке не удастся подцепить капитана, ома может положить глаз на мистера Кёрби или, черт ее подери, на кого-нибудь из нас.

– Вы правда думаете, что мы найдем сокровища? – нерешительно спросил Сэмпсон, марсовый матрос. – Я бы не возражал разбогатеть. Можно было бы каждый вечер лакать ром. А вы полагаете, капитан Лейтон честно с нами поделится?

– Надо бы протащить тебя разок-другой под килем[5], приятель, но уж мы пощадим тебя, ты на судне недавно и еще плохо знаешь капитана, – пригрозил Лонгакр, поддержанный несколькими угрожающими возгласами.

– Послушайте, я не хотел сказать ничего дурного о капитане, – пошел на попятную Сэмпсон, заметив выражение лиц окружающих, верных своему капитану. – Я просто размышлял вслух.

– Твое счастье, что ты говорил не всерьез, но больше я не хочу слышать об этом. Баста, – пробурчал Лонгакр, своими бопь-шими пальцами искусно и быстро вырезая какую-то фигурку из слоновой кости.

– Но коль скоро мы заговорили об этом, – с важным видом начал Коббс, подмигивая Конни Брейди, свернувшемуся клубочком у ног Лонгакра, – что ты будешь делать со своей долей, старый пират?

– Кое-какие мыслишки у меня есть, – признался Лонгакр. – Может быть, открою таверну в Сент-Томасе. Теперь это вольный город, и я не сомневаюсь, что дело пойдет бойко. А как насчет тебя?

По лицу Коббса расползлась широкая усмешка.

– Я всегда хотел быть деревенским джентльменом, сквайром Коббсом.

– Дело верное, Коббс. Тебя будут называть сквайром Набобом, – фыркнул Сеймус Фицсиммонс. – А если уж ты выстроишь себе усадьбу по собственному вкусу, ее наверняка окрестят «Мечтой безумца».

Все рассмеялись, и Коббс улыбкой показал, что оценил шутку.

– А как поступите вы, мистер Фицсиммонс? Купите себе камень Бларни[6]?

– Нет, – отрезал-он. И сразу посерьезнел. – Я куплю себе шхуну и переоборудую ее под капер. У меня предчувствие, что скоро опять начнется заваруха, опять с матери-родины пришлют эти проклятые красные мундиры, которые доставляют нам одни неприятности.

– Перемените тон, – пробурчал кто-то, – я и сам не люблю красные мундиры, но не допущу, чтобы об Англии говорили плохо.

Алек Мак-Доналд выпустил облачко дыма, которое поплыло над головами собравшихся.

– Все так, но война приближается. И для вашей шхуны будет нужен хороший парусный мастер. В последнее время я подумываю, не открыть ли мне док в Чесапикском заливе. Скоро понадобятся добротные корабли. В Шотландии, откуда я бежал в сорок пятом, меня не ждет ничего хорошего. – При этих словах его светло-голубые глаза потемнели от мрачных воспоминаний. —

Поражение при Каллодснских болотах[7]решило все за нас. Теперь мой дом – в колониях.

Конни Брсйди с открытым от изумления ртом уставился на своих старших товарищей.

– Вы покинете капитана? – воскликнул он. – И кто же будет плавать на «Морском драконе»?

– Если не ошибаюсь, – задумчиво произнес Сеймус Фиц-симмонс, и его темные глаза вспыхнули искрами, – а я вряд ли ошибаюсь, потому что хорошо помню морские легенды, так вот, драконы очень любят золото, поэтому и «Морской дракон», и его капитан найдут себе укромное пристанище, где и встанут на якорь вместе с сокровищем. К тому же, – продолжал ирландец, – капитан ведь не житель колоний. Он чистокровный аристократ. Только не подумайте, что я ставлю ему это в вину, – быстро добавил он. – Он очень хороший человек. Не хуже любого ирландца, за здоровье которого я мог бы поднять бокал, по при этом он настоящий, хорошо воспитанный джентльмен, и, хотя ему не правятся законы, издаваемые королем Георгом, я не думаю, чтобы он поднял против него оружие. Тут как-то Кёрби проболтался, что капитан, возможно, поставит кое-какие титулы перед своим именем.