Китая, которое "дедушка Фостер" представлял в Вашингтоне, наняло бывшего госсекретаря для консультирования своей делегации на Второй Гаагской мирной конференции в Нидерландах, и он взял своего внука с собой в качестве секретаря. Конференция была частью амбициозной программы, проводившейся по инициативе президента Теодора Рузвельта и российского царя Николая II, направленной на установление глобальных правил, снижающих опасность войны. История придает ей лишь скромное значение, но для девятнадцатилетнего Джона Фостера Даллеса она стала захватывающим знакомством с миром дипломатии высокого уровня и международного права. Он мог наблюдать, как государственные деятели десятков стран занимаются своим делом, а его дедушка был рядом, чтобы интерпретировать их цели, мотивы и тактику.

К моменту возвращения в Принстон Фостер решил, что станет не проповедником, как ожидали близкие ему люди, а "христианским юристом". Это "чуть не разбило сердце моей матери", - признавался он позже.

Далеко не каждый студент Принстона тех лет мечтал о жизни в политической и экономической элите. Один молодой человек, окончивший университет в 1907 г., на год раньше Фостера, выбрал принципиально иной путь. Это был житель штата Небраска Говард Баскервиль, как и Фостер, сын и внук священнослужителей, но движимый идеализмом иного рода. Ни Вашингтон, ни Уолл-стрит его не привлекали. По окончании университета он отправился в Иран в качестве школьного учителя. Когда он прибыл туда, страна была охвачена революцией. Он горячо поддержал захлестнувшее страну демократическое движение и, когда казалось, что оно вот-вот будет подавлено поддерживаемыми иностранцами роялистами, собрал отряд молодых бойцов для его защиты. 20 апреля 1909 г. он погиб в бою, став первым и единственным американским мучеником за дело иранской демократии. Эта новость потрясла Принстон. Не сохранилось сведений о том, как отреагировал Фостер - он уже закончил университет, - но жизненный выбор этих двух молодых людей отразил многое в их жизни. Они также предвещали роковое столкновение. Говард Баскервиль погиб, защищая парламентскую демократию в Иране; сорок четыре года спустя Фостер и его брат помогут ее уничтожить.

В 1908 г. Фостер окончил университет вторым в классе, получив степень по философии. Его дипломная работа, озаглавленная "Теория суждения", принесла ему годовую стипендию в Сорбонне в Париже, где он учился у философа и нобелевского лауреата Анри Бергсона. По возвращении в США он поступил на юридический факультет Университета Джорджа Вашингтона, который он выбрал, чтобы иметь возможность жить с "дедушкой Фостером". Трехлетний курс он закончил за два года. В свободное от занятий и учебы время он работал помощником своего деда.

В эти годы Фостер отточил свои амбиции. Он увидел, как эффективно "дедушка Фостер" использует инсайдерские знания в области политики и дипломатии для продвижения интересов корпоративных клиентов с глобальными амбициями. Он решил, что именно такая карьера ему нужна.

Алли приехала в Принстон через два года после окончания Фостером университета. Их кардинально разные впечатления от учебы в университете отражали ту психическую пропасть, которая разделяла их всю жизнь. Алли погрузился в сверкающий мир клубов, вечеринок и девушек. Это отвлекало его отца от работы и вызывало гневные ссоры всякий раз, когда он возвращался домой. Однако практика Алли по подготовке к экзаменам в последнюю минуту всегда срабатывала, и он, как и его брат, закончил университет с отличием. Его дипломная работа принесла ему денежный приз в размере пятисот долларов, на которые он заказал билет в Индию, где благодаря связям в Принстоне нашел работу преподавателя английского языка. Это был его первый шаг из-под долгой опеки семьи.

Среди многочисленных девушек, с которыми Алли встречался во время учебы в Принстоне, была изящная и хрупкая Джанет Эйвери, семья которой жила в Оберне, штат Нью-Йорк, куда преподобный Даллес переехал преподавать в Обернской духовной семинарии. Алли нашел Джанет степенной и скучной и быстро с ней расстался. Вскоре после этого Джанет стала объектом привязанности его старшего брата. Те черты, которые заставили Алли отказаться от нее, - уравновешенность, практичность, общепринятые взгляды, отсутствие легкомыслия - как раз и вызывали восхищение Фостера. С типичной для него точностью он назначил ей свидание, чтобы покататься на каноэ в тот же день, когда в Буффало должен был состояться экзамен на адвоката; если он будет уверен, что сдал его, он сделает ей предложение. Экзамен прошел успешно. Через несколько часов, катаясь на веслах, Фостер предложил Джанет выйти за него замуж. Она сразу же согласилась.

Как и предполагал Фостер, он легко сдал экзамен на адвоката. По предложению деда он подал заявление о приеме на работу в Sullivan & Cromwell, самую известную корпоративную юридическую фирму страны. Его анкетные данные впечатляли: отличная учеба в Принстоне, аспирантура в Сорбонне, глубокое понимание международного права, знание французского, немецкого и испанского языков и даже летняя закулисная работа на крупной дипломатической конференции. Партнеры Sullivan & Cromwell не были впечатлены. Они редко принимали на работу тех, кто не окончил юридический факультет Лиги плюща.

Однако у Фостера были более широкие связи, чем у большинства претендентов, отвергнутых фирмой Sullivan & Cromwell. Он обратился к своему деду, который был знаком с Алджерноном Салливаном, покойным соучредителем фирмы, и был готов использовать эти связи, чтобы обратиться к оставшемуся в живых соучредителю Уильяму Нельсону Кромвелю. "Разве воспоминаний о старых связях недостаточно, чтобы дать шанс этому молодому человеку?

Кромвель понимал, что если бывший госсекретарь рекомендует своего внука на работу, то юридическая фирма, опирающаяся на связи в Вашингтоне, должна прислушаться. Он решил перечить своим партнерам, и осенью 1911 г. Фостер поступил на работу в Sullivan & Cromwell в качестве клерка. Его начальная зарплата составляла 12,50 долл. в неделю, которую его дед щедро дополнял. Из своего нового офиса на Уолл-стрит, 48 - фирма занимала девятнадцатый и двадцатый этажи здания Банка Нью-Йорка - он мог видеть портик Федерального зала, где в 1789 г. проходила инаугурация президента Джорджа Вашингтона.

"Только подожди!" - написал он Джанет, узнав, что его приняли на работу. "Через год-два я сам буду нанимать молодых людей. Я тоже стану партнером".

Они поженились в Оберне 26 июня 1912 года. Фостеру было двадцать четыре года, а Джанет только что исполнился двадцать один год. Если она еще не понимала, что работа всегда будет центром его жизни, то это стало ясно во время их медового месяца в Катскиллз. Во время командировки в Британскую Гвиану по заданию компании Sullivan & Cromwell он подхватил тяжелую форму малярии - ему было поручено убедить правительство этой страны разрешить беспошлинный ввоз американской муки, и в результате сочетания ее последствий и хинина, который он принимал