рассматривал окружающих, словно бы говорил: «Ну и чего вы сюда приперлись?». Впрочем, обижаться на него не имело смысла. Он был похож на безнадежного больного, которому, увы, чужды правила приличия.

Иванна пребывала в необычайном раздумье, когда услышала громогласное:

— А вот и я!

Женщина вздрогнула: за скорбное тысячелетие она так и не смогла привыкнуть к этому человеку. Необъятная, пропотелая женщина попыталась ее поцеловать, но Иванна защитилась баяном.

— Спасибо, что заняла место, сестричка, — эта особа находилась приподнятом расположении духа. Она называла себя сестрой, но Иванна не чувствовала родственной связи. Баянистка морщилась при каждом появлении самозванки.

Возможно, ее облик не всегда был тошнотворным. Но сейчас по безобразности она могла соперничать с выдающимися шедеврами авангардного искусства. Экстравагантный образ, состоящий из цветастой юбки, нечесаных волос и высоких каблуков, дополняла нелепая то ли птица, то ли шапка. К тому же ее одежда была густо смазана майонезом и другими следами неумеренной трапезы.

Близость с таким человеком омерзительна. Но что делать с ближними нашими? Кажется, мы им что-то должны… Но могут ли они что-то дать нам?

Иванна не спрашивала, как зовут вечно голодную женщину. Сознание стойко сопротивлялось тому, чтобы называть ее по имени: оно не намеревалось переводить этот временный субъект в разряд постоянных.

— Что здесь происходит? — сестричка одичалым взглядом водила из стороны в сторону, словно престарелый шакал.

Иванна протянула приглашение.

— Ооо! — произнесла та с пафосом, читая нелепые призывы из рекламного буклета. Но тут же выпустила его из рук, заметив движение на сцене.

— Смотри, и этот здесь! — сестрица ткнула пальцем в сторону сцены.

К трибуне хромал директор ДК. Зал затих.

— Дорогие друзья. Спасибо, что откликнулись на наш призыв, — черт рассеянным взглядом обвел публику. — Мы собрали вас для того, чтобы…

Дальнейшие слова смешались с диким свистом. Как будто микрофон зажил собственной жизнью. Директор бросился устранять неполадки.

Баянистка с детским любопытством глядела на невротические попытки беса настроить технику. Неожиданно ей открылась истина, что знакомых следует рассматривать издали.

А он был хорош: мятый костюм, бабочка. Ей всегда нравился его диковатый образ. Похоже в юности этот чертяка бросал вызов обществу. Она представляла его верхом на мопеде: распущенные волосы развеваются по ветру, а на мятежном плече красуется импортная магнитола.

Что ж, длинные волосы остались при нем, но посередине головы виднелась бесстыжая плешь. Она время от времени открывалась залу, когда Директор подглядывал в заготовленный текст:

— И вот… мы… собрали вас, чтобы объявить приятнейшее известие.

Вздох.

— Известие, понимаешь…

Демона прошиб пот. Бедолага хотел выпить воды, но случайно схватил стакан хвостом.

В зале зашипели: «Хвост, хвост!».

Иванну пронзила жалость. Да, она уязвима. Этот демон не был для нее чужим человеком. Только сейчас женщина обнаружила эту привязанность, которая, откровенно говоря, ей не понравилась.

Успокоившись немного, бес продолжил:

— К нам сегодня прибыл особый гость. Это председатель комитета господней любви, ангел…

Директор попытался произнести имя ангела, но внезапно покраснел. С передних рядов неравнодушные граждане могли наблюдать, как у него трескается кожа на лбу. Каждая буква ангельского имени давалась директору с неимоверным трудом:

— Ангел Иииил, — из головы беса повалил ядовитый дым. — Он принес нам…. благую весть!

С этими словами директор бросился за кулисы. Граждане испуганно зашумели: не так часто в преисподнюю приносят благие вести.

Тем не менее гость стоял на сцене с невозмутимым видом, словно всегда тут и был.

К числу своих пороков Иванна справедливо относила любопытство. Ей всегда было интересно, как выглядят небожители. И вот один из них сидел за столом рядом с председателем ада: с виду обычный человек, только прыщавый и измотанный.

— Ах…. Какой гнусавенький! — облизнулась сестричка. — Я бы его затискала.

— Это в каком это смысле? — поинтересовалась Иванна.

— Прополоскала бы прям!

— Это как?

— Ну и дура ты, Ваня.

Ангел встал.

Благочестивое «Ни фи-га се!» пронеслось по залу. Зрители заворожено разглядывали непристойно великолепные крылья, по-театральному белоснежные, будто бутафорские.

Граждане приготовились внимать. Иванна пыталась восстановить имя ангелочка, но безуспешно. В памяти отложилось лишь слово «полномочный».

— Дорогие….ээээ.

Ангел не знал, как обратиться к зрителям. Кто они вообще такие, эти съежившиеся существа? Тени сомнения кружили по его лицу. После некоторой паузы Полномочный, сплюнув под ноги, продолжил:

— Дорогие… нечестивцы!

Зал выдохнул.

— Со всей искренностью военного человека заявляю, что ненавижу ваше паскудное племя. Растлители браконьеров, устроители контрафакта, конокрады и козлокрады, вы попали в ад за свои мерзости. И поделом! Против таких, как вы, мой дедуля кровь проливал. Кхе, кхе, кхе…

Задние ряды самодовольно зашумели. Некоторых зрителей завораживала мысль, что один из них укокошил ангельского дедушку.

— Но начальство очень доброе у нас, — продолжил Полномочный, подняв над головой папку с документами. — Руководство считает, что вы бесконечно долго сидите здесь, и никакого проку от этого нет. В общем, было принято решение всех простить и отправить… в рай.

Выпалив это, ангел резко замолчал, уставившись на галерку.

В зале воцарилась тишина. Никто из зрителей не ожидал услышать подобное. Они могли представить раздачу продуктовых наборов или поздравительных открыток. Но попасть в Небеса не укладывалось в их планы. Более того, многие из граждан позабыли о существовании такого места, как рай.

Председатель взял слово:

— Они там у себя, — показывая пальцем вверх, — подготовили слайды, чтобы мы сами все увидели.

После этих слов опустился белоснежный экран и погас свет. Зрители оживились. Они любили кино. В этих мерзостных существах бережно хранилась детская страсть к «живым» картинкам.

Председатель блаженно раскинулся на стуле. Иванна внезапно вспомнила, что граждане ада так и не смогли доподлинно выяснить, демон он или человек.

Тьма длилась достаточно долго. Для местных жителей это не было проблемой, скорее наоборот: они радовались приятной возможности отдохнуть друг от друга.

— Да, чтоб тебя! — вдруг раздался голос Полномочного и за ним дребезжащий директорский писк:

— Ах, да! сейчас, сейчас.

Иванна мысленно представила, как испуганный бес перебирает провода в надежде запустить презентацию.

Раздался треск, и за спинами начальства наконец-то засветился экран с надписью: «Добро пожаловать в рай!».

— Ух, ну теперь заживем! — затрепетала сестрица, потирая ладони.

Зажурчала прелестная мелодия. Картинки стали меняться одна за другой. На них запечатлены смеющиеся персонажи («как в рекламе кетчупа» — подумалось Иванне). Мизансцены: домохозяйка обнимает пылесос, бабушка охотится на кабана, детишки играют в карты.

Авторы презентации обошлись без подписей слайдов. Однако внимательные граждане даже смогли прочесть мелкое: «х…ло».

Откуда оно вообще взялось? Такая выходка казалось дикой даже для экстравагантного ангела. Приглядевшись, баянистка узнала почерк некоей дворничихи, имеющей доступ во все помещения Дворца Культуры. Вероятно, в свободное от работы