… Сознание медленно возвращалось к Дмитрию. Наконец, окончательно очнувшись, он ощупал голову – к счастью удар пришёлся вскользь, однако рана сильно кровоточила. Он достал из сумки медпакет, вскрыл зубами и перевязал голову, как смог, затем сел поудобней, прислонившись к холодной каменной стене.

В спину упёрся острый камень, Дмитрий отодвинулся от него. Вдруг раздался очередной миномётный удар, башня «вздрогнула», из стены посыпалась кладка, в том числе выпал острый торчавший камень.

Вслед за камнем выпала шкатулка. Дмитрий не поверил своим глазам. Он несколько раз сморгнул, решив, что это ему привиделось и шкатулка растает, как дым. Однако, древняя безделица не намеревалась исчезать…

Дмитрий потянулся за ней, ощутив ладонью материальность своей столь неожиданной находки.

– Неужели клад, спрятанный каким-нибудь средневековым графом?.. – размышлял он.

Он взял шкатулку и, стряхнув с неё пыль и мелкие осколки камней, открыл. Перед его взором предстал старинный потёртый кожаный чехол. Дмитрия охватило волнение: неужели он скрывает некую драгоценность?

Дрожащими руками он достал чехол, развязал его и извлёк содержимое. Им оказался серебристый кристалл необыкновенной красоты, размером с ладонь, и свиток пергамента, увенчанный старинной печатью. Дмитрий прекрасно знал, что все найденные предметы старины и драгоценности следовало сдавать в спецподразделение. Однако соблазн был столь велик, что он вернул кристалл и свиток на прежнее место, в кожаный чехол, завязал его и засунул за пазуху, отчего-то вспомнив выражение матери: «Подальше положишь – поближе возьмёшь».

Дмитрий представил, как по приезде в Москву подарит его Иринке и, как она зацелует его от восторга. От этих мыслей тело охватила сладостная истома. Вдруг он отчетливо услышал немецкую речь, схватил автомат, вовсе не намереваясь умирать в конце войны, да ещё с подарком для любимой невесты. Дмитрий занял позицию среди камней и приготовился к отчаянному сопротивлению, по винтовой лестнице спускаться в подвал было уже поздно.

В проёме обрушенной стены появились два немецких офицера. Дмитрий отчётливо разглядел на форме одного из них изображение молний, а также – четырёх ромбов, затем – череп со скрещенными костями на фуражке.

«Гаупман», – подумал Дмитрий. – «Ну, подходи ближе! Поговорим, сволочь!»

Офицеры осторожно вошли в башню, выставив вперёд автоматы, огляделись и уверенные в том, что им ничего не угрожает, направились прямо на Дмитрия. Тот же, не раздумывая, открыл огонь, офицеры упали как подкошенные…

Сверху по винтовой лестнице осторожно спустился старший лейтенант Вислов. К своему вящему удивлению, обнаружив живого и невредимого Малышева, а рядом с ним – двух убитых офицеров «СС».

В это время в Брюгенвальд вошли советские части из Брауншвайга. Остатки подразделения «СС» под командованием гаупмана Адольфа фон Брюгенвальда, были уничтожены. Последний же из рода фон Брюгенвальдов был застрелен в собственном замке рядовым связистом Дмитрием Малышевым. Старинный могущественный род, прославившийся своей жестокостью, неограниченной властью в средние века и огромным влиянием в нацистской Германии прекратил существование. Время Брюгенвальдов прошло…

* * *

В Москву Дмитрий вернулся только в конце лета. По дороге он дал две телеграммы маме и Ирине. Состав прибыл на Белорусский вокзал, собралась пёстрая толпа встречающих. Дмитрий тщетно пытался разглядеть в этом разноцветном шевелящемся потоке маму и Ирину. Девушки и женщины подбегали к своим женихам, мужьям, отцам, братьям. Везде обнимались, целовались, рыдали от счастья. Перрон был завален цветами…

– Дмитрий!!! Дмитрий!!! – раздался до боли знакомый голос.

Он обернулся и увидел Ирину, пробиравшуюся сквозь толпу людей, однако мамы по-прежнему не было видно. Девушка, сияя от радости и переполнявшего её счастья, подбежала к Дмитрию, и бросилась ему на шею. А затем, ничуть не смущаясь, начала осыпать его лицо поцелуями. Герой совершенно размяк от счастья, голова шла кругом от шума, множества людей и августовской духоты…

Собравшись с силами, Дмитрий отстранил от себя девушку и сказал:

– Ирка, ну дай, я на тебя посмотрю! Ты стала ещё красивее!

Девушка, ничуть не смутившись, приняла томный вид кинозвезды из популярного трофейного кино.

– М-да… – протянул Дмитрий, оценив внешний вид своей подруги. – Хороша…

А затем привлёк к себе и поцеловал смачно в засос. Ирина едва не плакала от счастья – наконец-то война закончилась, жених вернулся! Что ещё надо?!

– А где мама? Почему она не пришла? – поинтересовался Дмитрий.

Ирина замялась, не зная, что и сказать. Она виновато посмотрела на Дмитрия.

– Лидия Петровна – в больнице… – смущённо призналась она.

– Как в больнице?! Что случилось? – Дмитрий растерянно захлопал глазами.

– Вчера вечером она как всегда пошла в вечернюю смену… Говорят, авария на заводе… – Рассказывала Иринка. – Я только видела, как поднимался дым, и потом что-то грохнуло. Завод оцеплен, никого не пускают. Многие из нашего дома с вечерней смены не вернулись… – а затем, перейдя на шёпот, призналась: – Нынешней ночью НКВД-эшники ходили по квартирам, проясняли ситуацию. А утром я узнала от соседей, что Лидия Петровна не вернулась с работы.

Ирина заплакала, открыла сумочку и извлекла из него клетчатый мужской платок. Дмитрий от таких новостей оторопел. Не успел он вернуться, как начались неприятности. «Ну, что за жизнь такая?! Будь он проклят, этот завод, вместе со всем начальством! Вечно экономили на технике безопасности труда. Люди нужны только тогда, когда план давай!» – размышлял он.

В душе поднималась жгучая волна ненависти к этой бестолковой жизни и вообще всему городу и людям, живущем в нём. Ирина понимала, что Дмитрию сейчас очень тяжело. Она обняла его и сказала:

– Всё проясниться, ты не волнуйся… Лидия Петровна вернётся живой и здоровой. Мы с тобой четыре года не виделись, надо хотя бы отметить нашу встречу.

– Конечно, отметим! – тотчас оживился Дмитрий. – У меня есть отличная бутылка венгерского вина. Раздобыл по случаю по дороге. Едем домой!

Ирина направилась к трамваю.

– Да, ты что, на такси доедем! Шикнём!!!

…Такси мчалось по Садовому кольцу, за годы войны город сильно изменился, но Дмитрий не обращал на это ни малейшего внимания. Неожиданно он ощутил неприятное жжение под левым соском.

Невольно в памяти всплыло видение в башне Брюгенвальда, после него-то и появился ожог, который время от времени неприятно саднил… И вот теперь несчастье с мамой… Хотя почему несчастье? Скорее неизвестность, а это ещё хуже.

…Такси благополучно доехало до Лефортова. Дмитрий, наконец, очнулся и посмотрел в окно: вот родной деревянный двухэтажный дом, скорее похожий на барак. Он стал ещё чернее и грязнее, крыльцо покосилось, ступеньки лежали в раскорячку…