– Мы уже начинаем? – спросил я.

– Нет.

Руки клиентки исчезли, и в следующий миг моей груди коснулось мягкое полотенце. Оно прошлось по всё ещё рельефному узору мышц и замерло у маленького шрама под правым соском.

– Что это? – спросила моя клиентка, и голос её снова заледенел.

Я пожал плечами.

– Шрам. Я воевал.

– Воевал… – повторила она медленно, – и ты пахнешь итой.

М-да… ничего себе у неё обоняние. Впрочем, и я прокололся.

– Я волновался, – сказал я честно, – это мой первый вызов.

Секунду клиентка молчала.

– Ведьмаки теперь занимаются «этим»?

– Ты и не представляешь, чем порой занимаются ведьмаки, – ответил я резко и тут же пожалел, вспомнив, что здесь не место для исповедей.

Она помолчала.

– Так даже лучше, – сказала она, – тогда ты знаешь, что делать.

Она взяла мою руку и опустила на своё плечо. Я почувствовал под пальцами мягкий шёлк.

– Одежду не снимать, – голос её теперь звучал сухо и отстраненно, – в остальном – делай что хочешь. Ты – мой хозяин, пока я не скажу… Скажем, «Брен-Тиан». Твоя задача… Твоя задача сделать так, чтобы я кончила. Всё просто.

Я кивнул. И правда, задача ясна.

– Начали? – спросил я для надёжности.

– Да.

Я провёл ладонью по закутанной в шёлк руке, изучая параметры партнёрши. Она была довольно высокой. Ростом, наверное, с меня – или на полголовы ниже. Стройная, но не хрупкая. Клиентка недовольно зашипела, когда мои руки пустились в путешествие по её груди, и я решил не тянуть.

– Где кровать? – спросил я.

Она взяла мою руку и положила на деревянный столбик. Оказалось, мы стояли совсем рядом с ней. Я взял её за талию и без лишних слов швырнул на матрас.

Когда всё закончилось, сил у меня не было ни на что. Хотелось рухнуть на простыню и уснуть, но негромкий приказ не позволил:

– Вон.

Меня будто обожгло.

– Собирай свои тряпки – и вон.

Проклятье… Ведь я сделал только то, чего хотела она сама, не так ли? Тогда отчего так паршиво внутри? Я опустился на мягкий ковёр и принялся собирать свои вещи. Это заняло не так уж много времени, они лежали кучкой у самой двери.

Я замер на пороге, пытаясь справиться с неприятным посасывающим чувством в груди.

– Вон! – почти выкрикнула она.

– Прости, – только и смог сказать я прежде, чем выйти за дверь.

Кучер – или слуга? – ждал меня внизу. Он вытолкнул меня за двери так же грубо, как недавно затолкал внутрь. Запихнул в кэб и тронул лошадей. Я заметил краем сознания, что копыта простучали по нескольким улицам с различным мощением и несколько раз карета свернула, но направления я не запоминал. Внутри был полный раздрай. Высадив меня напротив «Пышки», кэбмэн снова пустил коней вскачь. Я даже не сразу сообразил, что могу теперь снять повязку.

Город уже спал. Тихий осенний дождь накрапывал по мостовой, выстукивал по крышам. Прохожих не было, так что, к моему счастью, некому было увидеть меня в столь непристойном виде. Я медленно побрёл домой, поднялся на второй этаж и, не раздеваясь, упал на кровать.

Я сделал только то, что она просила. Так почему мне по-прежнему было так тошно?

Неожиданно для себя к вечеру воскресенья я осознал, что мне нужно повидаться с Барни. Зачем – я сам плохо понимал. Покоя не давала недавняя встреча с клиенткой. Я то и дело вспоминал её мягкий голос и осторожные руки в самом начале. И тут же – будто она маску надела, холод и резкость, когда до неё дошло, кто я. Она врезалась в мои серые будни, как нож в тёплое тело, разрывая и не позволяя срастись.

Я держался два дня – до вторника. Затем сгрёб бумаги в стол, пожелал удачи коллегам и, выйдя из библиотеки, двинулся в направлении «Пурпурной пышки». Как оказалось, я свихнулся не один. Уже у входа я услышал знакомый голос Лиаро, втиравший что-то маловразумительное хозяину борделя.

– Я же всё отдам! – услышал я от входа.

– Отдашь – тогда приходи.

– Тогда будет поздно, Барни. Барни, ты не можешь так со мной поступить.

Я открыл дверь в кабинет. Бывший лекарь в горячке спора схватил трактирщика за ворот рубашки. Костяшки пальцев его побелели.

– Так… – сказал я, прикрывая за собой дверь. – Вас на улице слышно. Что у вас тут творится?

Лиаро обернулся ко мне. Взгляд его лихорадочно блестел. Он отпустил ворот Барни и резко отошёл к окну, делая вид, что вглядывается в тусклое марево набережной.

– Всегда рад старым друзьям, – сообщил Барни, отряхивая одежду, – когда они не бьют мне морду. Ну что там, Трэйн, у тебя тоже не все дома?

Я осторожно присел на подлокотник кресла.

– Можно и так сказать.

– Тогда пока не начинай, – Барни замахал руками в воздухе. – Я принесу выпить. Мне это нужно.

Я пожал плечами. Выпить и я был не прочь. Барни вышел, и мы с Лиаро остались вдвоём.

– Опять та девчонка? – спросил я, и плечи друга дрогнули. Он резко развернулся.

– Да, опять, – он наградил меня яростным взглядом своих медового цвета глаз. – Ты знаешь, что с ней сделали?

Я вздохнул.

– Это бордель, Ли. Барни ещё неплохо следит за своими.

– Мне плевать, – он отвернулся и прошел к противоположной стене, явно не в силах стоять на месте. Затем развернулся и сделал ещё два шага ко мне. Взял за ворот рубашки. – Трэйн, у тебя есть деньги?

Я не успел ответить, потому что в комнату вошёл Барни с бамбуковым подносом в руках. На подносе стояло три пинты лагера.

– Он и к тебе пристаёт? – спросил Барни, наградив рыжего ведьмака мрачным взглядом. – Лиаро, уймись!

Я вдохнул и снова посмотрел на целителя.

– Сколько тебе нужно?

– Он хочет полторы тысячи.

– И что потом?

Лиаро отпустил мою рубашку, скрестил руки на груди и пожал ссутуленными плечами.

– Полторы тысячи? – спросил я у Барни. – Не много ли за девчонку, которая долго не продержится?

Барни поджал губы.

– Она была нормальной, – бросил толстяк, – пока не попала к этому, – Барни мрачно кивнул в сторону Ли.

Я покосился на приятеля.

– Брось, Барни. Какая разница, что было? Я так понимаю, сейчас девочка быстро теряет цену.

Барни вздохнул.

– Тысяча! – сказал он упрямо. – Я отдал за неё тысячу двести, а она не отработала и ста.

Лиаро сжал кулаки и зашипел.