понимал, что именно его ошибка убила Олега. Конечно же, он не собирался идти с повинной в полицию, но страх быть разоблаченным не давал ему покоя, лишив сна и аппетита. Этот страх был нелогичен – единственным человеком, который был способен о чем-то догадаться, была жена Олега, Вера. Но ей было явно не до этого.

На похоронах Олега Леонид Генрихович все время следил за Верой, гадая, вспомнит ли она про увиденный эмофон или нет. Когда люди потянулись с кладбища, он подошел к ней.

– Какие стильные у вас часы, – проговорил он, заметив на руке Веры те самые черные часы, которые часто носил Олег.

– Это мне муж подарил, – вздохнула она. – Он недавно отдал их мне, я еще пошутила тогда, что дарить часы – к расставанию.

– Простите, – покаянно произнес ученый. – Я хотел отвлечь вас от вашего горя, а не получается.

– Я поняла, – тепло улыбнулась ему Вера, – Спасибо вам. – Она подняла на него взгляд, и его вдруг пронзило острое чувство жалости к этой женщине. Он мгновенно успокоился: эта милая женщина точно никогда не знала об эмофоне, и уж конечно никогда не поймет, какую роль он сыграл в смерти ее мужа.

– Простите, я очень вам сочувствую, – он с трудом подавил желание обнять ее и спрятать от всех жизненных невзгод. – Если вам что-нибудь понадобится, прошу вас, звоните в любое время.

– Хорошо, – легко согласилась Вера. – Я планирую на днях забрать вещи Олега с работы, вы поможете мне?

– Конечно! – с воодушевлением воскликнул он. Когда Вера отошла, он еще некоторое время не отводил от нее глаз. Вроде обычная женщина, не красавица, да еще и в трауре сейчас, но чем-то цепляет. Надо будет к ней присмотреться. Леонид Генрихович отогнал эти странные и непривычные ему мысли: сейчас есть дела поважнее.

А важным было то, что проект по эмофонам решили передать другому отделу. Леонид Генрихович с трудом скрывал свою ярость. Он чувствовал огромную обиду: его проектная группа приложила столько усилий, чтобы доработать прибор, выбить финансирование, а лично он заставил Олега замолчать навсегда. Сейчас же у него отбирают все надежды на будущее!

Пока он не позволял себе сердиться открыто: он всегда помнил, что конфликтовать с начальством себе дороже, а свои амбиции иногда нужно усмирять. Но сдаваться он не собирался.

Через несколько дней, сразу после того, как Вера забрала вещи Олега, Леонид Генрихович направился в кабинет заместителя директора по производству.

– Николай Владимирович, у меня к вам серьезный разговор, – сразу же начал он, стремительно ворвавшись в кабинет. – Скоро компания запускает производство эмофонов, а я получил приказ передать всю документацию в другую лабораторию. Получается, моя проектная группа будет полностью устранена от работы?

– Да, – холодно подтвердил Николай Владимирович. – И курировать проект буду лично я.

– Но мы столько работали над этим! – сердито возразил ученый. – Олег погиб, а вы предлагаете все отдать и забыть об этом?

– Поймите, так будет лучше, – повысил голос Николай Владимирович. – Не хватало, чтобы разработку эмофонов связали с именем самоубийцы! Да и вы сейчас выглядите не лучшим образом: эта история на вас сильно повлияла. А проект серьезный, в него планируется вложить огромные деньги.

– Я справлюсь!

– Да, я планировал передать руководство проекта вам, но в данный момент повлиять на ситуацию не могу, – Николай Владимирович явно злился, он даже встал и начал нервно ходить по кабинету. – Все бумаги подписаны! Что вы сейчас от меня хотите? – он обращался к ученому уже на повышенных тонах, а тот молчал, внимательно наблюдая за начальником. Понимая, что он тут уже ничего не сделает, Леонид Генрихович вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Николай Владимирович плюхнулся в кресло, стирая неожиданную испарину со лба. И что это он так завелся на пустом месте? Из-за нелепых претензий рядового сотрудника! Он еще не знал, что Леонид Генрихович не так-то прост, и не собирался сдаваться.

Через неделю состоялось заседание по планированию производства эмофона Окунькова. К сожалению, заместитель директора Николай Владимирович почему-то не смог принять в нем участие. Зато на совещание пригласили Леонида Генриховича. Как только его вызвали из лаборатории, он загадочно подмигнул сотрудникам:

– Сегодня решается судьба нашей проектной группы! – непривычно радостно сказал он. – Думаю, все решения будут в нашу пользу. Не переживайте, я вас не брошу! – он быстро вышел из отдела. Александр и Ольга Андреевна недоуменно переглянулись.

– Что он имеет в виду? – спросила женщина. – Нам дадут новый проект? Или будем работать дальше с эмофонами?

– Я не знаю, – пожал плечами Александр. – Вроде бы эмофоны уже не наши. Сегодня передают все документы. Или он надеется, что их оставят за нами?

– Мы не имеем отношения к производству, – пожала плечами Ольга Андреевна. Но тут неожиданно в лабораторию ворвался Николай Владимирович.

– Где он? – рявкнул он на сотрудников. – Где Леонид?

– На совещании, – растерялся Александр. – Его только что вызвали, вы его там найдете, он недавно ушел…

– Я-то его найду, – процедил Николай Владимирович, вводя в компьютер нужные коды. – Только не сейчас. Я хочу, чтобы все было записано, каждое слово этого урода!

– Да что случилось-то? – Воскликнула Ольга Андреевна, увидев, что на экране высветился конференц-зал, в котором как раз начиналось совещание по производству эмофонов.

– Пока ничего, – задумчиво ответил начальник. Он не стал говорить, в какой ужасном поступке заподозрил Леонида Генриховича буквально недавно. Николай Владимирович был неглупым человеком и прекрасно знал своего подчиненного, имевшего непомерные амбиции при скромных талантах. Сначала он только удивлялся тому, с какой скоростью был запущен проект по эмофонам, потом иногда удивлялся собственным эмоциям. Да и все, что происходило в связи с этими приборами, было странным и могло быть объяснено только одним: эмофоны вовсю использовались, только тайно. Особенно он удивлялся собственному желанию в последнее время уволиться из компании. Причем, это желание возникало только в присутствии Леонида Генриховича. Не стоило труда понять, что такого не может быть: слишком много сил Николай Владимирович отдал этой компании, и уходить в ближайшем будущем точно не планировал.

Сейчас он хотел пойти на собрание и выгнать оттуда наглого сотрудника, но он немного опасался ученого: кто знает, как поведет себя Леонид Генрихович, узнав, что его раскрыли. А человек с эмофоном в руках мог представлять некоторую опасность. Поэтому Николай Владимирович решил сначала посмотреть на совещание со стороны и записать возможные доказательства преступного воздействия.

Сначала на экране все было спокойно. Леонид Генрихович передал бумаги начальнику параллельного отдела, двое военных с погонами генерала и полковника тоже просматривали договора и предлагали начать производства немедленно. Но потом вдруг Леонид Генрихович предложил