Он прыгнул.

Сердце ударило прямо в горле, Фри отдернула голову в сторону, сжалась и выставила вперед левую руку, вызывая манипуляционный круг.

Она не думала о метках, которые хотела собрать в манипуляцию. Фри вообще ни о чем не думала, особенно о том, что ей всегда удавалось управлять эфиром лишь с четвертой или пятой попытки. Создавать манипуляцию без формулы в голове — просто безумие. Но сверкнул фиолетовый свет, и диск сам собой собрался в образы.

Сплит обратился горящим вихрем еще в полете, обдав Фри валом искр. Точно звезды в глухой ночи. Хлопок — и ни- чего.

Протекторша ошарашенно захлопала глазами, но передышка была недолгой: остальные сплиты возмущенно защелкали челюстями где-то за спиной. Она лишь крепче сжала клинок.

А затем все вокруг дрогнуло. Хорошо знакомая тяжесть проняла все тело Фри, в конечностях возникло покалывание и — легкий толчок, лишь случайно задевший протекторшу. Она потеряла равновесие и бухнулась на пол, в то время как пыль начала собираться в воздухе, заскрипело об пол железо, зазвенели переворачивающиеся ящики с деталями.

Последних двух сплитов примагнитило к стене с такой силой, что их склизкие тела сплющивались. Фри едва видела противников из-за их прозрачности, но знала по опыту, что́ с ними сейчас происходит. Перед ее глазами пронеслась голубая молния и широкой дугой со свистом рассекла воздух. Раз, два. Точные сильные удары по центрам эфира существ.

Все закончилось, когда пепел с шипением посыпался на серый пол. Фри дрожала, с тупой бессознательностью уставившись на остатки сплитов.

Она бы так и просидела, но друг одной рукой легко поставил ее на ноги.

Только тогда она вздрогнула, будто очнулась, и посмотрела на Павла. Протектора-Тельца.

Он был здоровый, как ангар — хоть и ниже Дана, — с широкими мощными плечами и нескладными большими руками, которые вместо перчаток перевязывал бинтами с оттисками целебных манипуляций — лечился от очередных ранений. Добродушное лицо совмещало в себе мягкость и угловатые черты. Павел был небритый, с выпирающими скулами и широким открытым лбом. Отросшие русые, практически мышиного цвета волосы он привычно завязывал в небольшой хвост на затылке. Еще одна примечательная деталь: у него был лишь один, правый, глаз, светло-карий, даже медовый. Под ним же — две небольшие родинки. Слева зияла впалая лунка, затянутая потемневшей кожей. Телец покалечил половину лица при несчастном случае со светозарным огнем. Щеку и ухо залечили, но восстановить глаз были не в силах даже эквилибрумы. Теперь же шрам молочно-кофейным пятном растекся от лба до подбородка, острыми линиями задевая уголок рта. Повязку для скрытия увечья Павел не носил — жаловался, что чешется.

Он казался крепким и сильным. А еще и вживленная метка внушительная — меняла силу и направление гравитации для любого предмета. Павла вполне можно было выставлять как эталонного представителя их профессии, да вот только мнение о протекторах сложилось бы далеко не радужное.

— Черт бы их побрал! Едва-едва успел, да? — быстро выдал протектор, тревожно глядя на Фри единственным глазом.

Она рефлекторно кивнула, как в трансе. Руки все еще подрагивали.

Удостоверившись, что его бывшая ученица в порядке и даже имеет при себе все конечности, Павел выдохнул и растекся в привычной обнадеживающей усмешке.

— Ну ты дала, салага, как же тебя угораздило столкнуться с целой пачкой?

— Мы их не заметили, — Фри не узнала свой осипший голос, точно исходивший из ржавой трубы, — потому что их эфир был неразличим.

Павел вдумчиво приложил руку к подбородку.

— Насколько я помню, подобные редкие твари так могут недолгое время. Потянула бы еще, и они бы все как на подбор предстали.

Он держал свое оружие — алебарду из мерцающего серебра, больше напоминающую огромный скальпель с кучкой декоративных дырок в лезвии. Самым красивым в ней был острый и твердый голубой свет — продолжение острия, увеличивающее его в полтора раза.

Павел склонил голову к плечу и с сомнением нахмурился, рассматривая Фри. Девушка находилась в нетипичном для нее потрясении.

— Ты, похоже, смогла разобраться с одним. Я видел тот Свет. Наконец улучшаешь свои навыки в манипулировании? Успела сбить и заколоть?

Она снова кивнула, и тут протектор, развеяв оружие и погрузив их в полную тьму, подхватил Фри, словно плюшевую куклу, и несколько раз с радостным смехом покружил.

— Фантастика, Фри! — воскликнул он, выводя ее на улицу, к мигающему свету тусклых фонарей. — Я так рад за тебя! Ты же так долго об этом мечтала! Помню, мы трудились как проклятые — и ничего. А теперь? Теперь ты можешь отвлекать тварей всякий раз, когда этого захочешь! А не по случайности, как раньше. Да не бойся, я и тогда за подпаленную руку не злился.

Только она не отвлекала. Фри понимала, что уничтожила сплита одной лишь счастливой манипуляцией. Но сплиты редко от такого умирали. Эти мысли вызывали дрожь во всем ее теле.

Фри еще больше сникла. По лужам закапали первые капли мороси. Улыбка медленно гасла на губах восторженного Тельца, пока не превратилась в едва теплящийся огонек поддержки.

— Фри… — осторожно произнес он. — Если ты…

— Пойдем отсюда? — внезапной мольбой вырвалось у нее.

Павел замялся и почесал затылок.

— Я не уверен, что все сплиты уничтожены. Нужно проверить наверняка.

Павел заметил, что Фри очень уж остро переживала случившееся, а ведь ей доводилось выдерживать более страшные вещи — и хоть бы хны.

— Хотя! — поспешил ободрить он. — Я возьму это на себя. Мне всегда приятно работать с тобой, но сейчас тебе явно нужно передохнуть. И срочно. Это не предложение, я настаиваю. Как почти что Смотритель.

Фри впервые оторвала глаза от лужи и даже заставила себя распрямить плечи. Подрагивающими пальцами она опустила треснувшие очки на шею. Посмотрела на Павла — и ощутила желание выразить всю ту безмерную благодарность этому здоровяку, которой она была преисполнена с самого первого дня их знакомства. Если бы кто-то другой стал ее наставником, то каким же страшным оказалось бы ее будущее в мире Света и Тьмы. Павел заслуживал услышать хотя бы «спасибо». Но вместо этого Фри лишь покорно кивнула.

Дождь усиливался, капли стекали по ее лицу, сверкали в свете фонарей и окон. Фри торопливо пошла прочь от участка, огражденного забором. Оказавшись на безлюдной дороге меж старых жилых домов из темного кирпича, она наконец поняла, что осталась одна.

И ускорила шаг.

Протекторша обхватила себя за плечи, лихорадочно втягивая воздух. Ей было страшно, чертовски страшно, будто сплиты до сих пор кружили вокруг нее сжимающимся кольцом. Но все это глупости, ее тревожило другое. Последний год не твари превращали