Мак поморщился. Да ладно. Пусть делает, что хочет, главное, чтобы не волновала Расса. А кто кого переиграет в этой пьесе, уже не важно.

Он выпятил подбородок. Нет, он все же главней.

– Назвать мою цену?

Мак сглотнул. С таким голосом надо работать на радио. Настоящий золотой самородок, способный укротить любого дикого зверя.

– Что ж. Для начала я хочу, чтобы вы каждый день делали какие-нибудь физические упражнения.

Прежде чем он понял смысл ее слов, потребовалось несколько мгновений.

Пойти на риск быть увиденным? Нет! Он…

– В дневное время, – безжалостно продолжила она. – Вам нужен витамин D, и надо избавиться от этой жуткой бледности.

– Вам ведь известно, что я болел, верно? – требовательно произнес он. – Что я лежал в больнице?

– Вы лежали в больнице не так уж долго. Вы хоть представляете себе, насколько вы постарели? У вас всегда было сильное стройное тело и красивые широкие плечи.

Да, пожалуй, все же шире, чем у нее. Хотя он этого не заметил.

– И двигались вы легко и непринужденно. А теперь… Теперь вы выглядите на все пятьдесят.

Мак бросил на нее сердитый взгляд. Ему было всего сорок.

– И не самые лучшие пятьдесят. У вас такой вид, как будто я могу переломить вас пополам.

Он сощурил глаза:

– Я бы не советовал вам пробовать.

Джо моргнула, и по ее лицу пробежала какая-то тень, словно она вдруг поняла, что перед ней мужчина – живой мужчина, а не проблема, которую она должна решить.

Не то чтобы он ей понравился или ею овладела какая-нибудь подобная глупость. Разве он мог теперь кому-то понравиться? Но…

Впервые после пожара Мак почувствовал себя живым мужчиной из плоти и крови.

– Если вы хотите, чтобы я изменила свое мнение о вас, Мак, то должны каждый день гулять по пляжу. Все это ваша собственность, и вам нет нужды опасаться встретить чужих, если уж вы так ревностно относитесь к своему уединению.

– Пляж – это общественная земля. – Некоторые из его соседей прогуливались там ежедневно.

– Я не говорю, что вы должны ходить вдоль пляжа, но хотя бы спуститесь вниз.

– Территория, примыкающая к моей земле с севера, – Мак указал налево, – принадлежит национальному парку. – Там ему мог встретиться случайный посетитель.

– Тогда ходите в ту сторону. – Джо махнула рукой направо, а потом снова сложила руки на груди. – Я просто отвечаю на ваш вопрос. Если вы считаете, что ежедневные физические нагрузки это для вас слишком сложно, то я, скорее всего, останусь при своем мнении.

Он стиснул зубы, вдохнул и сосчитал до пяти. Потом спросил:

– Что еще?

– Мне бы хотелось, чтобы вы работали и спали в разных помещениях. Определенный распорядок дня поможет мне убедиться в том, что вы владеете ситуацией. Так что найдите себе место для работы вне спальни.

Мак сердито зыркнул на нее:

– Хорошо, найду. Еще…

– Еще я хочу, чтобы вы перестали пить. Или, по крайней мере, не пили бурбон в спальне в одиночку.

Она заметила бутылку. Проклятье!

– И наконец, я хочу, чтобы вечером вы ели в столовой со мной.

Так она сможет постоянно присматривать за ним и оценивать его психическое состояние. Мак почувствовал, как раздулись его ноздри, когда он резко втянул воздух. Его так и подмывало послать ее ко всем чертям, если бы не…

Он мог бы наплевать на себя, но не мог наплевать на Расса. Брат был старше Мака на одиннадцать с половиной лет, но они всегда были очень близки. Расс заботился о нем, и самое меньшее, что он мог сделать сейчас, учитывая свои ограниченные возможности, это не добавлять ему причин для беспокойства. Слабое здоровье Расса не позволяло подвергать его такому риску.

У Джо зазвонил мобильник. Она достала его из заднего кармана джинсов, и взгляд Мака невольно упал на ее бедро. Внезапно его пронзил горячий и сильный всплеск желания. Он заморгал. Повернулся в другую сторону, чтобы скрыть очевидное подтверждение этого факта, слегка поправил джинсы и сделал вид, будто заинтересованно рассматривает линию горизонта.

Какого черта?.. Ему всегда нравились стройные миниатюрные женщины. Ухоженные и уверенные в себе. Уверенности в себе Джо Андерсон, пожалуй, было не занимать, но все остальное…

Мак провел рукой по волосам, отбрасывая их назад. Невозможно отрицать, что тело среагировало на нее, как пчела на мед. Он сглотнул. Наверно, этого следовало ожидать. Уже несколько месяцев он сидел здесь взаперти и ни с кем не общался. Это просто нормальная мужская реакция на женское тело.

– Я не знаю, Расс, – услышал Мак ее фразу.

Это привело его в чувство.

– Да-а… – Она бросила взгляд в его сторону. – Я его видела.

Мак вздрогнул от ее тона.

– По-моему, мы договорились. – Он старался произнести эти слова тихим голосом, чтобы не услышал Расс, но они все равно прозвучали грубо. Мак ничего не мог с собой поделать. – Дайте мне одну неделю. – Он поднял вверх один палец.

– Хм… Ну, знаешь, он выглядит несколько ослабленным, как после гриппа или расстройства желудка.

Мак схватил ее за свободную руку. На него взглянули удивленные глаза цвета шалфея.

– Пожалуйста, – шепнул он.

Теплая мягкость ее руки подействовала на него так, что он чуть не застонал. А когда эта рука сомкнулась вокруг его руки, у него в одну миллисекунду пересохло во рту.

В следующее мгновение Джо высвободила свою руку, и Мак выдохнул. Только теперь он осознал, что все это время стоял затаив дыхание.

– Думаю, здесь ничего не нужно, кроме отдыха, щадящей физической нагрузки, домашней еды и солнца, и через пару недель все придет в норму.

Мак закрыл глаза и мысленно сказал «спасибо».

– Нет, обещаю. Никакого риска. Я вызову доктора, если он сам не заедет в ближайшие дни… Он здесь. Хочешь с ним поговорить?

И прежде чем Мак успел помотать головой и уйти в дом, трубка оказалась у него в руке.

Горло сдавило, он поспешил сглотнуть.

– Привет, Расс, как поживаешь?

– Судя по всему, лучше, чем ты. Но это хотя бы объясняет, почему ты не ответил на два моих последних звонка.

Мак вздрогнул:

– Все, что я мог, – это написать тебе по имейл. – Извини, брат.

– Ладно, слушайся Джо, хорошо? У нее есть голова на плечах.

Посмотрев на эту самую голову, Мак заметил, как блестят на солнце темные волосы, какие симпатичные маленькие веснушки усеяли нос. Между прочим, довольно симпатичный нос. Джо подняла бровь, и он смущенно откашлялся.