Для некоторых детей такое переживание, которое в процессе их социализации повторяется снова и снова, становится столь тяжелым и даже сокрушительным, что им так никогда и не удается окончательно через него переступить, и всю свою жизнь они живут, избегая всего, что заставляет их почувствовать стыд. Недавно проведенные исследования в области нейробиологии показали[11], что развивающийся мозг совершенно не в состоянии переработать интенсивное переживание стыда в возрасте, соответствующем началу социализации, и что отсутствие эмоционально привязанного, родителя в этот критический период по существу может остановить развитие жизни — развитие способов, позволяющих справиться с такими крайне неприятными чувствами. Чтобы обеспечить нормальное развитие мозга ребенка, родители должны делать то, что детский мозг не может сам, — успокаивать ребенка, избавляя его от того стыда, который они сами вызвали.

Кэтрин была матерью Джейни активной двухлетней девочки, любимицы всей семьи. Когда однажды к ним пришли гости с маленьким ребенком, Джейни заметила, что мать обращает на него внимание, и выразила свое негодование, ударив этого ребенка. Кэтрин пришла в ужас и отругала дочь, а затем в наказание оставила ее в детской одну — в слезах и полную стыда. Но Кэтрин сочувствовала дочери и не позволила ей слишком долго оставаться в унижении одной. Вскоре она вернулась к ней и сказала: «Нельзя бить маленьких, и ты больше никогда не должна так поступать. Но ты хорошая девочка, и мама тебя любит. А теперь пойдем в комнату, и ты скажешь: „Прости меня, Бетси“». Затем Кэтрин обняла дочь. Вместе они вернулись к гостям, и Кэтрин помогла Джейни извиниться.

Если родители не поступают так, как Кэтрин, не успокаивают ребенка, чтобы избавить его от стыда, который они вызвали, у детей развивается собственное средство компенсации стыда — они «стряхивают» нестерпимое чувство и прибегают к фантазии, чтобы спрятаться от монстра, оставив его «за стенкой». Они цепляются за собственное представление о себе, считая себя особенными, сильными и значимыми.

Стыд нарциссической личности оказывается столь нестерпимым, что такие средства, которые развивались в детстве, ей больше не помогают. То, что психологи называют «обходной стыд» («bypassed shame»), выглядит как бесстыдство или бессовестность, скрывающиеся за защитным барьером отрицания, холодности, осуждения или ярости. Поскольку не существует здоровых внутренних психических механизмов, способных переработать это болезненное чувство, стыд направляется вовне, прочь от Самости. Он никогда не станет «моим недостатком».

Мне вспоминается одна молодая женщина, с которой я начала работать, когда она была подростком, и наблюдала до того времени, как она перешагнула двадцатипятилетний рубеж. Ее родители развелись, когда она была еще ребенком, которого то баловал, то полностью игнорировал ее эгоцентричный отец, и ей приходилось находиться в постоянной борьбе с тяготившими ее чувствами, обусловленными низкой самооценкой. Она считала себя глупой и периодически отыгрывала свою некомпетентность. Однако эти чувства, сопровождаемые стыдом, были даже более поверхностными по сравнению с тем унижением, которое она испытывала, ощущая себя отверженной и покинутой отцом. Насколько глубокой была эта боль, однажды проявилось в драматическом эпизоде — вскоре после того, как она узнала, что отцу поставили диагноз раковой опухоли. «Как раз в том возрасте, когда мне надо было выходить замуж, — сказала она язвительно, и ее губы скривились в злой усмешке. — Он никогда ни за что не платил в моей жизни». Призрак его возможной смерти — то есть что он окончательно ее покинет — вытолкнул ее из состояния стыда из-за своей никчемности в состояние застывшей ярости. У нее не было даже намека на смущение из-за прорвавшейся холодной ярости, — лишь грубое травматическое презрение.

Более типично бесстыдство нарциссической личности проявляется как холодное безразличие или даже безнравственность. Мы чувствуем, что такие люди эмоционально пусты, и можем решить, что они толстокожи, самоуверенны или равнодушны. Затем, совершенно внезапно, они могут нас удивить своей реакцией на самое незначительное происшествие или проявление равнодушия. Когда стыдливость просачивается сквозь барьер, подобные «бессовестные» люди становятся такими, какие они есть на самом деле — чрезвычайно чувствительными к проявлению стыда. Именно тогда вы увидите вспышку боли, за которой следуют ярость и упреки. Когда зловоние стыда проникает сквозь созданную ими стену, их наполняет мстительность.

Стыд — это чувство, которое в скрытом виде присутствует всегда в случае нездорового нарциссизма, и неспособность справиться с ним здоровыми способами — борясь с ним, нейтрализуя его, а далее поступая так, как свойственно нормальным людям, — приводит к появлению поз, установок и поведения, характерных для нарциссической личности.

Потребность избежать чувства стыда создает для нарциссической личности постоянную проблему, ибо повседневная жизнь постоянно вызывает переживания, требующие смирения, и такие переживания сразу не проходят. Всегда находится человек лучше, красивее, успешнее нас и вообще превосходящий нас во всем, о чем бы мы ни подумали. Однако то, что все мы несовершенны, — слабое утешение для нарциссической личности, так как она считает себя исключением из этого закона природы. Вызов нарциссической личности заключается в том, чтобы оставаться «надутой» внутри, чтобы держать на расстоянии столь неприятную для нее реальность. Способы, которыми она обычно для этого пользуется, включают в себя существенную часть искаженной иллюзии, которую психологи называют «магическим мышлением».

Рассмотрим случай женщины, которую я буду называть Селеста[12]; каждый год в декабре она распахивала двери своего дома, потому как была убеждена, что этот праздник будет лучшим событием сезона. Каждый год планирование мероприятия занимало у нее несколько месяцев. Еще задолго до начала праздника ее занимали размышления о том, какую еду и напитки она приготовит, как она украсит свой большой дом, который должен производить достойное впечатление, кто будет в списке приглашенных гостей и как она будет одета. Важно, чтобы нашлось платье, подходящее для дивы, ибо прием всегда начинался у Селесты с традиционного представления «Рождественская ночь», которое сопровождалось пением гимнов под фортепьянный аккомпанемент ее сына.

Селеста воображала себя женщиной, полной энтузиазма, которая, если бы не проклятый молодой присяжный поверенный, ставший ее мужем, провела бы свою жизнь, выходя на поклон под аплодисменты и крики «браво» в ведущих оперных театрах мира. Хотя он добился того, чтобы она отказалась от своего призвания, она любила говорить, что у нее все еще сохранился «дар» и она должна поделиться им с любителями культуры, своими «друзьями и поклонниками», которые ежегодно собирались на это «корпоративное» мероприятие. По правде говоря, ее гости напивались в ее баре до полного отупения, чтобы выдержать до конца мучительное испытание. Но Селеста не осознавала их неловкого положения, и, может быть, поэтому ее «друзья и поклонники» относились к ней просто-напросто как к эксцентричной знакомой. В тот вечер, да и в другое время многие часы были заняты подготовкой и фантазиями, никак не связанными с реальностью.