— Если ты не пойдёшь сама, — хрипит, приблизившись вплотную к моему лицу, так близко, что наши дыхания смешиваются. — То я заберу тебя силой. Думаю, ты понимаешь, что я не шучу.

— Вы не можете, — не веря собственным ушам, ошарашено смотрю на мужчину. — Это больница. Вам не дадут забрать меня против моей воли.

— Да что ты? — скептически выгибает бровь. — Подумай хорошо, Лера. Ты после аварии, потеряла память. Однако, думаю всё же должна понимать, что в нашем мире всё решают деньги. Мне достаточно заплатить тому докторишке определённую сумму, и он напишет в истории твоей болезни, что после удара по голове, в связи с твоим диагнозом, ты не в состоянии принимать самостоятельные решения. Думаю, объяснять тебе, что несёт в себе термин недееспособна не требуется. Ты же всегда была очень умной девочкой.

От этого заявления я впадаю в ступор. В груди борются противоречивые чувства. Целая гамма разнообразных эмоций переполняет меня, мешая мыслить здраво. С одной стороны я понимаю, что мои опасения беспочвенны, ведь этот человек близок моей семье. Он не сделает мне ничего плохого, просто хочет помочь, позаботиться. И, в конце концов, у меня ведь нет другого выбора. Всё же вариант самостоятельной жизни после потери памяти действительно звучит нелепо. Я понимаю, что на данном этапе не справлюсь одна. К тому же мне нужен кто-то, кто сможет дать мне информацию о моём прошлом. Ведь я совершенно ничего о себе не знаю. А этот мужчина — единственный близкий мне человек.

Но с другой стороны, его поведение кажется очень странным. Ведь он для меня должен быть как родной дядя, если был лучшим другом моего отца. Но в его энергетике я не чувствую тепла. Она искрит чем-то животным, хищным. Словно он вот-вот набросится на меня, как на свою добычу. Это пугает, сбивает с толку, мешая принять решение.

Пока я продолжаю ошарашено смотреть на всё ещё нависающего надо мной незнакомца, в палату заходит врач.

— Ну что, дорогуша, подписываем документы на выписку и на свободу?

Открыв, лежащую в его руках папку, он достаёт оттуда лист и протягивает мне его вместе с шариковой ручкой.

Опускаю взгляд на документы и нервно сглатываю. Сердце начинает стучать так сильно, что, кажется, у меня вибрируют рёбра. Смотрю на одобрительно улыбающегося врача. Его расслабленное, добродушное лицо немного успокаивает меня, внушая уверенность в том, что всё в порядке.

Действительно, наверно я просто надумала себе что-то. Всё же хоть и не сильно, но я ударилась головой, да и перенесённый стресс отразился на моей психике.

Глубоко вдыхаю полной грудью и на выдохе протягиваю руку за документами. В этот же момент бросаю несмелый взгляд на незнакомца.

Его глаза сейчас кажутся особенно холодными, на контрасте заледеневшего голубого цвета, зелёные вкрапления контрастируют ещё ярче, чем раньше.

Внезапно моё сознание прошибает всполохом. Как яркая вспышка, неожиданно мелькнувшая и тут же неуловимо исчезнвушая. Это длится всего лишь мгновение. Не дольше секунды. Но в этот момент перед моими глазами всплывает взгляд этого мужчины, но не в настоящий период времени, а словно из прошлого. Я даже не вижу его лица. Только холодные голубые глаза, смотрящие на меня будто бы из темноты.

Это внезапно вспыхнувшее воспоминание бьёт по нервам, как по струнам, и я резко отдёргиваю руку, так, если бы протянутые мне документы были горячими.

— В чём дело, Лера? — во взгляде врача прослеживается волнение, когда он смотрит на меня. — Тебе стало плохо?

— Н-нет, — тяжело дыша, качаю головой. — Просто… просто мне кажется, я вспомнила… вспомнила вас.

На последних словах смотрю на незнакомца. Почему-то мне кажется, что он напрягается, и лицо его становится ещё жёстче, чем раньше. Опустив взгляд вниз, замечаю, как сжимаются его кулаки, от чего костяшки начинают белеть.

— И что же ты вспомнила, Лера? — в металлическом голосе звучит предупреждение, словно от того, как я сейчас отвечу, зависит моё будущее. Но, возможно, я опять придумываю себе то, чего нет.

— Ничего, — закрыв глаза, трясу головой, чтобы избавится от этих параноидальных мыслей. — Просто ваши глаза… мне кажется, что я уже видела их раньше.

Мужчина пристально смотрит на меня, цепким взглядом обводит лицо, будто сканируя.

— Это всё? — прохладно спрашивает.

— Всё…

Одобрительно кивнув, он подходит к врачу и, забрав у него бумаги, сам вкладывает их в мои руки.

— Подписывай, Лера, — давит интонацией. — Ты же умная девочка, правда? Уверен, из нашего разговора ты вынесла правильный урок.

На секунду замявшись, всё же заношу над бумагами ручку, и в последний раз взглянув в ледяные глаза, ставлю подпись.

— Вот и молодец, — как только я ставлю роспись, мужчина вырывает из моих рук бумагу, сам кладёт её в папку с моей историей болезни и передаёт врачу. — Переодевайся, и мы уезжаем.

— Боюсь, что с одеждой возникнут трудности, — откашлявшись, врач привлекает к себе внимание. — Дело в том, что Лерины вещи, после случившегося с ней происшествия, были частично порваны и в крови. Нам пришлось их выбросить, когда мы переодевали Леру в больничную сорочку. К сожалению, уцелело только нижнее бельё…

В замешательстве смотрю на незнакомца. Его взгляд проходится по моему телу, облаченному в больничную одежду. Я буквально тактильно ощущаю его на себе, так если бы мужчина действительно меня касался. Кажется, если я закрою глаза, то смогу безошибочно сказать, на какую именно часть тела он смотрит в тот или иной момент.

— Может быть, вы тогда заедете ко мне домой за одеждой, а завтра вернётесь? — неуверенно спрашиваю, внутренне молясь, чтобы он согласился.

В какой-то степени я даже рада, что так получилось с моими вещами. Мне нужна эта отсрочка. Не знаю почему, но я морально не готова сейчас уехать из больницы.

Как будто за её стенами творится полнейший хаос, такой же, как сейчас в моей голове из-за потери памяти, а это место — единственный островок безопасности, способный защитить меня… я сама не знаю от чего, но интуитивно чувствую, что мне нужна эта защита.

— Нет, — отрезает мужчина. — Здесь ты не останешься.

— Но… как же? — растерянно смотрю на него. — Я же не могу поехать голая… или в сорочке… Она не моя, а собственность больницы… И вообще, я не хочу в ней, что за глупости? Почему нельзя приехать завтра с вещами?

— Успокойся! — обрывает мой истерический монолог и поворачивается к врачу. — Где её бельё?

— В тумбочке.

Подойдя к тумбочке, мужчина открывает дверцу и достает оттуда моё нижнее бельё, запакованное в прозрачный вакуумный мешок. Распаковывает его и вытаскивает, слегка сжимая в кулаке.

От стыда за то, что чужой мужчина держит в руках мой бюстгальтер и трусики мне хочется провалиться под землю. Лицо горит так, что, кажется, на нём уже можно жарить яичницу, но как только я хочу возмутиться и попросить отдать бельё мне, он сам подходит и кладёт его на мои колени.