мне доказать, что это не его прах? Его останки развеяли над ручьем возле того кладбища, где он был захоронен изначально, и еще над двумя реками, так что даже если бы существовала возможность выудить ДНК для подтверждения личности, было уже слишком поздно — праха давно и след простыл. Будь у меня больше времени, я бы сообщила свои подозрения куда следует, и рано или поздно началось бы расследование. Но у Жюстин не было времени. Если мы собираемся спасти ей жизнь, то делать это нужно сейчас.

Мне нужен был коп, которому я могу доверять, а еще — сверхъестественное подкрепление. С копом было легко. Сержант Зебровски значился моим неофициальным напарником на заданиях, которые я выполняла для Региональной Группы Сверхъестественных Расследований. Раньше это была не группа, а отряд, но недавно они сменили название, чтобы оно отражало многозадачность и факт пересечения границ между штатами. Группа занималась сверхъестественными расследованиями еще до того, как правительство вынудило маршальскую службу США открыть сверхъестественное подразделение. «Группа» покрывала их задачи куда лучше, чем «отряд» или «команда».

Зебровски был со мной на кладбище, когда нам пришлось поджарить мертвого Томаса Уоррингтона. Зебровски видел, насколько опасным стал этот зомби, и как сильно он отличался ото всех других мертвяков, которых мы видели. Все, что мне было нужно сказать, это:

— Помнишь того кровожадного зомби, которого мы поджарили на кладбище?

— Такое трудно забыть.

— Кто-то мог подменить его прах в крематории и сохранить часть костей. Думаю, их используют для черномагического ритуала, и если мы это не остановим, женщина, которая даже моложе меня, умрет.

— Я найду время, просто скажи, когда и где.

Видите? В случае с копом все оказалось легко, однако, стоило мне пораскинуть мозгами, и с подкреплением ответ тоже стал очевиден. Никки Мердок был в числе телохранителей, которые помогли нам сражаться и убить того зомби. Зебровски согласится с тем, что мне под боком нужен кто-то, кто в курсе, с чем мы можем столкнуться, к тому же, они с Никки неплохо ладили, чего не скажешь об остальных охранниках, работавших на зарплате у Жан-Клода. Да и Никки был в списке моих любовников, а еще — донором крови у Жан-Клода, так что он хорошо ладил со всеми нами. С возрастом я все больше ценила это в партнере — что в рабочем, что в романтическом плане. Почему я не взяла с собой Жан-Клода? На улице стоял день, и все вампиры посапывали в своих гробах. Ну, или, в случае Жан-Клода — в кровати.

Мы с Никки заехали на парковку при крематории, чтобы обнаружить там Зебровски — он ждал нас в своей новой тачке. Интересно, как быстро он засрет ее салон коробками из-под фастфуда и прочим мусором? Я точно знала, что Кейти, его жена, следила за тем, чтобы он выглядел аккуратно, когда выходит из дома, но из машины он вылез с перекошенным галстуком и в пятнах от еды на одежде. Его короткие курчавые волосы были уже практически полностью как соль с перцем, из-за чего не так бросались в глаза очки в серебристой оправе, а карие глаза наоборот выделялись, словно только они и брови сохранили чистый темный оттенок на его лице.

— Привет, Анита, привет, Никки.

— Привет, Зебровски. — Поздоровалась я.

Он ухмыльнулся в сторону Никки, который возвышался надо мной и выглядел внушительно даже по сравнению с детективом.

— Господи, Мердок, ты еще, что ли, накачался?

— Нет, просто рядом с тобой я кажусь больше. — Невозмутимо ответил Никки. Он был одним из немногих знакомых мне ребят, кто мог заправить Зебровски за пояс по части бесконечных подтруниваний. Никки не стебался только над теми, кого ненавидел, а этот список был коротким.

Зебровски оскалился и похлопал себя по животу.

— Эй, я схуднул по приказу врача. У меня теперь нормальный холестерин. Фастфуд ем только раз в неделю. — Он погладил себя по животу, словно одна только мысль об этом делала его счастливым.

— Поздравляю с понижением холестерина и с обретением дня, свободного от диеты. — Сказала я и улыбнулась.

— Спасибо. Так как ты хочешь разыграть наши карты?

— Ты будешь милым копом, я — выебистым, а Никки — страшным.

— Но он же не коп.

— Нет, он специальный консультант, которого я привлекла к этому делу. Могу себе позволить, как маршал сверхъестественного отдела.

Зебровски глянул на Никки — на его короткие блондинистые волосы и единственный голубой глаз.

— Здорово, что ты избавился от той клубной стрижки. Трудно стрелять, когда волосы лезут в глаза, как у мохнатой псины.

— Не «глаза», Зебровски, а всего один глаз. — Поправил Никки, и вновь сделал это абсолютно серьезно.

— Ага, я вижу, что ты в повязке, никогда не видел тебя в ней.

— Она новая.

Зебровски смотрел на него так, словно надеялся услышать что-то еще, но когда этого не произошло, он забил и повернулся ко мне.

— Ладно, я их спрошу по-хорошему, кто в ответе за перенос праха в контейнер и его передачу команде зачистки.

— Будь милым до тех пор, пока это необходимо, а там уж настанет моя очередь.

— А когда придет очередь страшного копа?

— Когда Анита подаст мне сигнал, я сорву повязку и позволю им увидеть шрам. Если они не обосрутся, я придумаю что-нибудь еще.

Зебровски глянул на Никки так, словно не был уверен в том, серьезен тот или шутит, а затем кивнул, с трудом давя улыбку.

— Ты можешь крикнуть: «Бу!», когда будешь срывать повязку.

— Отличная мысль. — Сказал Никки, и даже я не могла понять, серьезен он или шутит.

* * *

Гарольд Рэмон не только убирался в крематории, но и был тем, к кому обращались, когда останки покойных нужно переместить в контейнеры по просьбе близких или полиции. Он много работал допоздна один. Он был тем, кто нам нужен. Он моргнул, оглядывая ту гору мускулов, которую не могла скрыть одежда Никки, но я его в этом не винила. Габариты Никки многих заставляли нервничать.

Он все отрицал до тех пор, пока Зебровски не ушел в сторонку, кивнув мне. Наступила моя очередь.

— В больнице умирает женщина по имени Жюстин. У нее есть ребенок и родители, которые любят ее. Она их единственная дочь.

— Мне жаль, что она больна, но я не делал того, в чем вы меня обвиняете.

— Если вы поможете нам найти останки и развеять заклинание до того, как она умрет, тогда, быть может, вам все сойдет с рук, возможно, на вас даже не доложат за надругательство над трупом.