Но кристалл не подвел. Почти сразу же в нем что-то мигнуло, под мутно-розовой бельмастой поверхностью зажглись прозрачным сиянием таинственные недра, и Алёна, повинуясь внутреннему приказу, сделала шаг, другой, а на третьем уже проваливалась в заманчиво светящееся Нигде, гостеприимно распахивающееся ей навстречу.

...Придя в себя после первой вылазки, Алёна с исключительной выгодой пообщалась с хозяевами нескольких антикварных и художественных салонов в разных частях города. Даже долги отдала. Но с головой ринуться в авантюру себе не позволила. Как всякий игрок, она понимала: новичкам везет, но недолго. Теперь нужно поприжать авантюрную жилку и обратиться к здравомыслящей стороне собственной натуры. Во-первых, не зарываться. Наведываться в иномирье изредка, а к перекупщикам и того реже, действовать расчетливо. Не жадничать. Во-вторых, срочно нужна информация. Жизнь там, по другую сторону розового кристалла, пронизана множеством условностей, нарушение которых попросту немыслимо. Это вам не мода: хочешь – следуй, а не хочешь – наплюй. Недолжно одеваться, говорить, вести себя – то же самое, что гаркнуть во всеуслышание: «Эй, я чужая!» А чужих в традиционных обществах, как правило, недолюбливают. Пикантность ситуации заключалась в том, что взять эту информацию попросту негде. Ни в Сети, ни в самой большой библиотеке города и даже всего мира не найти строгих научных фактов о том, чего в природе не существует. Знала бабушка. Но ее больше нет, и так уж вышло – то ли бабуля была слишком осторожна, то ли внучка недостаточно настойчива и любопытна – поделиться с наследницей бесценными сведениями она не захотела, а может, не успела. Она была такая цветущая, такая... молодая. У них ведь была прорва времени впереди! И вот все оборвалось. Слишком рано, слишком внезапно. Алёна не раз всплакнула, перебирая бесчисленные тома на книжных полках, блокноты и просто бумажки, переполнявшие ящики бабушкиного стола. Трудилась, несмотря на ностальгию, терпеливо и методично, будто старатель, просеивающий песок. Ведь он вполне мог оказаться золотым!

И крупицы золота действительно попадались. Сложенный вчетверо листочек из ученической тетради в линейку, затерявшийся в недрах энциклопедического словаря. Обрывочная запись в ежедневнике, которую так легко принять за пересказ сна. Заметки на полях исторических романов – возможно, просто демонстрация эрудиции? Разрозненные описания, обрывки знаний о мире, который мог быть порождением писательской фантазии, но существовал на самом деле, просто неизвестно где. Алёна перебирала записи, всматривалась в строчки, начертанные бабушкиным летящим почерком, и вспоминала, вспоминала. Маленькой Алёне бабушка рассказывала сказки – странные сказки, больше похожие на старинные описания дальних странствий. Ни в одной книжке они ей не попадались, и теперь Алёна с полным основанием подозревала, что на сон грядущий бабушка развлекала ее собственными приключениями, облеченными в эпическую форму. Так, кусочек за кусочком, она составила всестороннюю, казалось бы, картину закристалльной жизни. Хотя здравый смысл предостерегал: иллюзия полного знания немногим лучше полной дремучести.

Во второй поход снаряжалась, как шпион в стан врага. Перенервничала жутко! На сей раз кочующего цирка не было. Было открытое поле, громадное одинокое дерево в паре шагов от городского тракта. И как раз базарный день. На базаре она поспешно сбыла с рук товар – упаковку одноразовых лезвий, пластмассовую зажигалку и, главное, пакетик хмели-сунели. И как сбыла! Алёна не представляла себе доходность торговли кокаином, но подозревала, что она несколько ниже. Тревога так и не улеглась, коммерсантка рванула обратно при первой же возможности, не в силах унять дрожь, от которой постукивали зубы и погромыхивали многочисленные фенечки. Однако ничего ужасного не случилось. Постепенно она пообвыклась и осмелела – не слишком, а в самый раз, чтобы визиты доставляли удовольствие и пробуждали интерес. Стала совершать вылазки дальше сельского базара, в столичный город с пригородами. Добралась даже до садов, в темной зелени которых прятались, как крупные рыбы в морской глубине, дворец и прочие официальные постройки...

– Эй, деревенщина, спать сюда пришла? Почем вещь отдаешь?

Алёна встрепенулась. На нее взирала сверху вниз тетка в три обхвата, туго обтянутая недурной тонкорунной вакуной. Вакуна – одеяние новомодное, не больше полувека ему, двуслойное и, по замыслу авторши – вечно беременной фаворитки тогдашнего короля, – свободное. Но откормленная на славу владелица, купчиха из низов, ухитрилась превратить стильную складчатую новинку в платье-футляр. Бабища шумно вздохнула, отчаявшись добиться толку от тупой горянки, и бесцеремонно ухватила заинтересовавшую ее вещь. Увесистая шкатулка-сундучок резного дерева со стальными обкладками казалась игрушечной в ее крестьянских лапищах. Алёна виновато заулыбалась, мелко закланялась и назвала цену. Покупательница выкатила глаза с риском уронить их в лужу. И пошла торговля. Купчиха показала себя истым профессионалом в своем деле, гремела на весь рынок. Что-де за понятия такие у «овечьих подчищал» (так дразнили горожане горцев-пастухов), будто в городе народ деньгами... ну, это самое, в туалет ходит. И держать-то она в шкатулке этой собирается не золотые кругляши, а скудное вдовье свое имущество – зарукавье свадебное да венец гробовой. И много всего прочего в том же духе. Но и Алена не первый день сидела под рыночным навесом. Пела свое, не забывая про горский говор и самоуничижительные обороты. Уступила сколько положено, ни медяшкой больше. И купчиха сдалась, махнула рукой, с душераздирающим вздохом полезла за деньгами куда-то под бюст.

В этот момент гармония была грубо нарушена.

– Ах вот ты где, мерзавка! Хозяйка, гляньте, это ж она, паскуда такая!

Алёна вскинула голову навстречу нежданным неприятностям. Пышная девка в чепце прислуги буром ввинчивалась в толпу, расчищая путь «хозяйке» – гильдейской жене с полудетским еще личиком и обозначившимся животиком. Та выглянула из-за плеча заступницы и, испуганно охнув, округлила глаза. Радостью узнавания тут и не пахло. Молодуха в чепце уже нависла над Алёной, потеснив покупательницу почти столь же исключительным бюстом. Вообще, фигуры здесь водились впечатляющие. Местные красотки не знали страшного слова «диета», целлюлит холили и умащали благовониями, почитая одним из признаков созревшей женственности, да и вообще относились к дарам природы с благодарностью. Подобные дынно-арбузные прелести в таком количестве Алёне доводилось наблюдать разве что на пляжах восточного берега Крыма. Ой, да что с ней сегодня творится! Витает в эмпиреях, а ее, того и гляди, начнут мордовать! Она вскочила, встряхнулась, как мокрая собака, нарвавшаяся на чужую стаю.

– Проблемы?

– У тебя. Прям щас начнутся, – пообещала находчивая девица, нисколько не смутившись неуставным Алёниным обращением.

– Ну ты, девка неумытая, – надменно пробасила купчиха, отталкивая прислугу движением плеча. – Чего напираешь? Не видишь, здесь люди приличные покупают.

Та взвилась, разворачиваясь всем корпусом к новой обидчице. Юная хозяйка робко подала голос:

– Мы у вас утюг брали. Только вы тогда вроде городская были...