— Простите, мистер Варго, но данную информацию я не имею права раскрывать. — И добавил своим фирменным жизнерадостным тоном, от которого меня затошнило: — Скажите, вы будете закрывать счёт или пополните его?

— Идиотский вопрос, — огрызнулся я и завершил разговор.

Просто великолепно! Я действительно банкрот!

— Нил, ты настоящая скотина! — воскликнул я.

И Артур, вместо того, чтобы ещё больше не нервировать меня, закатил самую настающую истерику.

Кажется, моя голова сейчас лопнет и мозг забрызгает дорогой салон моего аэромобиля.

— Прости, парень, но мне сейчас не до твоих соплей. Поэтому лучше успокойся. Послушай вот музыку. — Я старался говорить с ребёнком тихо и спокойно, насколько это было возможно в моём состоянии и положении.

Запустил проигрыватель и салон аэромобиля заполнили звуки плавной и тягучей музыки. Я любил под такую мелодию заниматься сексом с девочками. Но, кажется, про них мне сейчас придётся на некоторое время забыть.

К моему удивлению, музыка не понравилась Артуру, и тот заголосил ещё громче. Пришлось выключить.

— Что тебе надо, а? Тебя накормили, в сухое снарядили, впитывающие трусы надели. Лежи себе и наслаждайся!

Но ребёнок, словно назло мне, заходился в диком плаче, от чего его лицо покраснело, потом и вовсе побагровело. Небольшой рот младенца раскрывался в крике, обнажая розовые дёсны и язык, он хмурил брови и жмурил глаза.

— Слушай, ну прекрати, в самом деле, это не смешно!

Мне захотелось выпрыгнуть из салона аэромобиля, лишь бы не слышать это душераздирающий крик.

— Ты орёшь, будто тебя режут! — воскликнул я.

Пришлось замедлить скорость аэромобиля и спуститься на дорожную трассу.

Я отъехал на место парковки и взволнованно, точнее больше раздражённо посмотрел на ребёнка.

Так трудно разобраться, от чего он плачет!

Вынул Артура из люльки, положил на сиденье и размотал все его пелёнки. Непромокаемое и впитывающее влагу бельё для младенцев было сухим, о чём сообщала полоска на них. Попытался напоить его водой. Артур сделал пару жадных глотков. Я было, уже обрадовался, но как оказалось, рано. Он снова закричал.

Попытался накормить его питанием из баночки, которую мне дали услужливые сотрудницы службы поиска. Но похоже, Артур был не голоден.

— Что тебе от меня надо?! — прикрикнул я на ребёнка, резкими движениями заворачивая его обратно в пелёнки.

Так, нужно успокоиться. А это чудовище всё кричит и кричит.

Сделал вдох-выдох и взял его на руки, как это делают женщины. Вроде правильно. И о чудо! Этот монстр замолчал. Красные пятна стали исчезать с его личика, он зачмокал губами и даже прикрыл глаза. Кажется, он начал засыпать.

— Та-а-к… значит, тебя нужно было всего лишь на руках подержать?

Минут через пять, когда Артур засопел, я аккуратно положил его обратно. Но едва его тело коснулось люльки, как это чудовище заорало снова.

— Ты издеваешься?! — уже фальцетом воскликнул я.

Пришлось держать ребёнка одной рукой, а другой вести аэромобиль. Как ни странно, но ребёнок уснул, свесив руки и ноги вдоль моей левой руки. Его голова покоилась на моей груди. Артур даже не реагировал на мои движения, когда я вёл свой транспорт.

Я снова предпринимал попытку уложить его обратно в люльку, когда решал, что он уже окончательно и крепко заснул, но, похоже, у ребёнка был встроен какой-то чип, определяющий местоположение. По-другому объяснить, что стоило его только положить в люльку, как он моментально просыпался и оповещал своё недовольство пронзительным криком.

В офис я входил злой, как тысяча неудовлетворённых маньяков и нёс на одной руке сына, прижимая к груди, в другой — его люльку с бельём и кормлением.

Сотрудники встречали меня изумлёнными взглядами, но увидев моё выражение лица, не решались задать вопросы. И правильно делали. Я сейчас в том состоянии, что пошлю каждого далеко и надолго.

Ты в моём сердце — любовь и свет,

Ты в моём сердце — боль,

Потому что тебя нет…

Татьяна Михаль

* * *

— Аврора, я всё понимаю, ты переживаешь непростой этап в своей жизни… Но дорогая моя, я не могу ведь объяснить людям, что у нашего дизайнера одежды траурное настроение! Я не могу показать это стилистам!

Ольга трясла перед моим носом эскизами зимней и весенней коллекции одежды, которые вчера ей сдала.

Я угрюмо кивнула. Согласна, из-под моей руки вышли довольно мрачные образы, но я ничего не могу с собой поделать. Невозможно заставить себя радоваться и видеть радугу, когда внутри тебя поселилась вечная мерзлота и перед глазами ты видишь только сплошную беспросветную тьму, которая словно коконом обвила всю мою жизнь. Я вижу мир в серых тонах, для меня больше нет цветов, они поблекли, стёрлись, растворились и навсегда исчезли.

— Оль, я всё переделаю, — вздохнула расстроенно. Однако, зачем врать самой себе, ничего я не переделаю.

Ольга покачала головой и опустилась на соседний стул напротив меня.

— Ава, — сказала она строго. — Послушай меня…

Ненавижу, когда меня называют Авой и Ольга это знает, использует такое сокращение только тогда, когда она сердита на меня. Мой рабочий день завершается «весело». Да и плевать.

— Даже если ты переделаешь эскизы, Аврора, но что изменится? Чёрт! Я ведь уверена, что настроение останется то же! От твоих работ так и веет тоской и отчаянием! Женщины не захотят надевать и носить такую одежду!

Я опустила голову на сложенные руки.

Как же меня всё достало. Хочу уснуть и больше никогда не проснуться. Во сне я снова увижу своего Пашеньку и мы будем вместе, и снова счастливы. Он мне каждый день сниться. Только во сне я снова слышу его счастливое и радостное «мамочка»… Только там я счастлива, обнимая своего малыша…

На глаза опять начали наворачиваться слёзы.

— И что ты предлагаешь? — тихо поинтересовалась у неё, смахивая влагу с глаз, хотя сказать по правде, мне было как-то параллельно, что думает моя начальница и по совместительству подруга.

— Аврора, посмотри на меня, — попросила упавшим голосом Ольга.

Я с трудом отлепила тяжёлую голову от стола и посмотрела на неё пустым взглядом. Да, в моих глазах больше нет жизни, они стали блеклые, даже бесцветные. В них не отражается больше ничего… только пустота.

— Что? — спросила её.

— Аврора, тебе нужно отвлечься. Уехать отсюда куда-нибудь. Сменить обстановку, завести отношения с мужчиной… Возьми отпуск на месяц, два, хоть на пол года или год. Тебе нужно выбираться из этой депрессии. Я не говорю, чтобы ты забывала своего сына и не оплакивала его… Нет, конечно. Но я не могу смотреть, как ты сама себя медленно убиваешь!