– Кх-кх, – крякнул капитан Пархомин и официальным тоном продолжил: – Мы бы хотели от имени нашего командования, как это говорится, нанести ему визит… Почтенный человек…

– Да-да, – засуетилась Жубаныш. – Он ветеран войны, а его уже несколько лет даже с Победой никто из начальников не поздравлял. Он служил в разведке и даже был ранен, потерял зрение. К счастью, потом, через пару лет, оно восстановилось. Я вас проведу, все равно сейчас никого из постояльцев нет.

– Вот мы, хоть и с опозданием, хотели бы поздравить его с Великим Праздником Победы, – спохватился капитан Пархомин. – Мы на машине…

– Можно пешком. Это совсем недалеко, – застеснялась тетушка Жубаныш.

– Нет, прошу вас, – настойчиво пригласил капитан Пархомин.

«Уазик» остановился возле глинобитной сакли. Российские офицеры и тетушка Жубаныш прошли через квадратный небольших размеров внутренний дворик вовнутрь дома. Стены здесь, как и в чайхане, были увешены коврами. В помещениях было очень чисто и довольно пестро для непривыкшего глаза. Навстречу гостям вышли три пожилые женщины – как оказалось, двое из них были сестрами дедушки Тынчтыкбека, а третья – его женой.

– Заходите, пожалуйста, – приветливо пригласили женщины.

Капитана Пархомина и лейтенанта провели в комнату, где на низкой деревянной кровати лежал сухонький, очень старенький человек. Его глаза был полузакрыты…

– Здравствуйте, – бодро поприветствовал героя войны капитан Пархомин и представился. То же самое сделал и лейтенант Марошкин.

– Дорогой и уважаемый Тынч-тык-бек, – аккуратно, по слогам, боясь ошибиться начал Пархомин. – От имени командования Российской армии мы поздравляем вас с Днем Победы, – четко, по-военному проговорил капитан Пархомин и пожал старику его слабую руку.

– И вручаем вам, – продолжил лейтенант Марошкин, – Георгиевскую ленту и вот этот плеер с радио и наушниками.

– Что это? – спросил дедушка Тынчтыкбек.

– Музыкальная рация с записью, – объяснил Марошкин.

Он аккуратно нацепил хозяину дома наушники и включил плеер.

Старик Тынчтыкбек услышал музыку и закрыл глаза.

– Откуда это у тебя? – прошептал капитан Пархомин.

– Лента с праздника осталась, а плеер только купил… Люблю слушать музыку. Ничего, куплю себе новый…

– А что у тебя там записано? – скептически скривился капитан Пархомин.

– Ну, Цой, «Алиса», «Ария», «АС/ДС», «Металлика», Мерлин Менсон. Из легкого – «Мумий Тролль».

– Думаешь, деду это понравится?

– Да это не хуже их дрын-дрын домбры. Не понравится – пускай радио слушает. А любимую музыку ему внучка запишет.

– Молодец, Марошкин, хвалю за находчивость. Выпишем тебе благодарственную грамоту, – пообещал капитан Пархомин.

– Лучше бы материальное вознаграждение на приобретение нового МP3-плеера.

– Разговоры… – строго сказал капитан Пархомин.

Отказаться от бешбармака российские офицеры, даже если бы и хотели, не могли – ведь хозяин обидится.

За обедом дедушка Тынчтыкбек рассказывал про то, как смело он брал «языка» на передовой во время Великой Отечественной.

– Я его мог одними руками взять – за шею, кадык придавишь – и он уже твой. Но лучше издалека, как барана. Чего меня брали в разведку – я же аркан бросал метко. Лучше всех наших. Набросишь издалека, тихо, невидно, и туго затянешь. Фриц ногами дрыгнет – и все. Посинеет. Потом уже у нас – отойдет и все, что надо, нашим расскажет. А фашисты-то гергеркают, как овечки, – тихо засмеялся старик Тынчтыкбек.

– Сейчас будет антканчай, – сообщила тетушка Жубаныш.

– Что будет? – переспросил лейтенант Марошкин, который не переставал удивляться местным названиям и восточному колориту. – Ант-кан-чай? А что это значит?

– Извините, но нам уже пора, – твердо сказал капитан Пархомин. – У нас задание. Огромное спасибо…

Капитан прекрасно знал, что антканчай – это зеленый чай с молоком, солью, маслом и сметаной и пьют его из пиалы медленно, степенно и долго-долго. К тому же это очень жирно и печень «белого» человека с таким кушаньем может просто-напросто не справиться. Хотя тем, кто отправляется в горы, кому предстоит тяжелый перевал, – такой напиток будет в самый раз. Эдакий энергетический залп по всему организму!

– Ну, тогда выпьете бал, – невозмутимым тоном сказала тетушка Жубаныш.

– А это что такое? – опять спросил лейтенант Марошкин.

– Сладкий медовый напиток, – объяснила тетушка Жубаныш и пошла к остальным женщинам.

– Уважаемый Тынчтыкбек, – начал капитан Пархомин, – позавчера здесь, в кишлаке, был российский «уазик»…

– «УАЗ-452», – тихим голосом уточнил старик.

– Да. Вы правы, – воодушевился капитан.

– Часы пробили одиннадцать. Потом прошло минут десять. С гор дул ветер и поднял много песка.

– Точно, а когда этот автомобиль покинул кишлак? – спросил лейтенант Марошкин.

– Через десять минут я услышал, как хлопали двери, была какая-то возня. После этого «УАЗ-452» завелся, точно помню, развернулся. А ветер тогда стал еще сильнее. Начал выть «воа-воа», – старик сымитировал вой ветра. – Очень плохо стало тем, кто был не дома.

– А куда? В какую сторону этот автомобиль поехал? – Капитан Пархомин напряг слух, потому что старик с каждым словом говорил все тише и тише.

– Туда, – шепотом произнес дедушка Тынчтыкбек и показал рукой в ковер на стенке. – На северо-восток. В ту сторону звук мотора удалялся.

– Может, вы слышали какие-то слова? Английские, русские, киргизские, казахские, узбекские, таджикские? – вмешался в разговор лейтенант Марошкин.

Старик едва заметно покачал головой.

– Скажите, а американцы в этот вечер посещали чайхану? Или кишлак? Может, заправлялись на бензоколонке? – спросил капитан Пархомин.

– Да, заезжали. Они были на трех машинах, они так тихо урчат. Но назад, на аэродром, вернулось только две, – ветеран уже шептал так тихо, что Пархомин и Марошкин едва могли разобрать его слова.

– Спасибо, уважаемый Тынчтыкбек, – искренне поблагодарил старика-аксакала лейтенант Марошкин.

Вдруг за спинами военнослужащих Российской армии мелькнула тень. Пархомин и Марошкин одновременно резко обернулись.

– Что здесь происходит? – В комнату дедушки Тынчтыкбека быстрым шагом вошла Асылбубу. По лицу было видно, что она ошеломлена и рассержена.

Девушка пробежала между русскими офицерами, склонилась над кроватью дедушки и отрывисто произнесла несколько слов на своем языке – явно интересовалась, как тот себя чувствует. Старик еле слышно ответил. Было заметно, что Тынчтыкбек уже сильно утомлен. Он закрыл глаза, мускулы его щек ослабли.