Вся полнота власти в Армении по этому соглашению перешла к временному военно-революционному комитету, состоящему из пяти большевиков и двух дашнакцаканов. 4 декабря из Баку в Эривань прибыл созданный еще в начале 1920 года так называемый Ревком Армении, посчитавший неприемлемым нахождение членов «Дашнакцутюн» в составе военно-революционного комитета.

Казалось, первоочередными задачами Ревкома должны были стать изгнание кемалистов из страны, утверждение законности и порядка, восстановление разрушенной экономики. Но, как показало время, Ревком был озабочен совершенно иными вопросами. Армянских большевиков не очень воодушевляло то обстоятельство, что власть досталась им без борьбы и кровопролития. По всей России советская власть утверждалась террором и беспощадной гражданской войной, а тут — мирная передача власти. Неправильно это. Неприлично. V марионеточного Ревкома Армении развился своеобразный комплекс неполноценности, преодолеть который можно было только кровью. И кровь пролилась. Современник, первый премьер-министр Республики Армении Ов. Качазнуни, описывает: «Солдаты Красной Армии расположились в квартирах граждан, ели их хлеб и жгли их горючее. Официальные лица и деятели правительства заняли лучшие дома в городе, лучшую мебель, утварь. Каждый день Ревком издавал декреты и приказы, имевшие целью упрочить в Армении пролетарскую диктатуру и в то же время расширить и углубить великую мировую революцию. ЧК неустанно выполняла свою спасительную работу с такой большой энергией, что в тюрьмах Армении яблоку негде было упасть. «Коммунист» (официальная правительственная газета) постоянно помещал разгромные статьи. Он говорил, что победа революции в Армении не обеспечена, поскольку здесь не было гражданской войны. Необходима война, чтобы на самом деле были уничтожены контрреволюционные элементы! Нужна война, чтобы углубилось рабоче-крестьянское классовое сознание. Революционный пролетариат должен своей рукой пролить кровь буржуазии, чтобы раскрыть между собой и ей непроходимую пропасть. Подобного же содержания произносились речи и призывы на публичных митингах…

Население разделилось на две неравные части: большевики (или притворявшиеся большевиками), которым были даны все права, и небольшевики (то есть огромное большинство), на которых возлагались все обязанности. И в первую очередь — кормить большевиков, заботиться обо всех их нуждах. Половина всей энергии большевиков уходила на деятельность в ЧК и тому подобное, другая половина — на обыски и конфискации. Конфисковывалось все, начиная с домов, колясок, вьючных животных, горючего и кончая музыкальными инструментами, мылом для стирки, нитками, иголками. Хватит, сколько буна которых возлагались все обязанности. И в первую очерржуи наслаждались жизнью, настала очередь Красной Армии и революционного пролетариата. Этот принцип осуществлялся по всем направлениям, со всей последовательностью и с чрезвычайным усердием. Народ был в растерянности, в недоумении, в страхе. Не понимал, что происходит. Не понимал, чего хотят от него эти незнакомые люди в островерхих со звездами шапках, вооруженные маузерами и наганами, эти несовершеннолетние девушки с плохо выкрашенными лицами, эти многочисленные комиссары и комтовариши, день и ночь разъезжавшие по Еревану, сидя в автомобилях. Оторопь взяла не только «буржуев». Оторопели и трудящиеся массы, наравне с «буржуазией» страдавшие от большевистских порядков. Грабили, оскорбляли, лишали прав не только «буржуев», подобное же происходило со всем народом (кроме большевиков, разумеется), со всеми, живущими ежедневным трудом.

Отныне никто не был хозяином ни того, что имел, ни своего труда. Коммунизм был понят и осуществлялся с той мыслью, что собственность небольшевика должна служить большевику» [5, 104–105].

И все это происходило словно в координации с турками, которые, верные себе, в это же самое время разоряли и опустошали Александропольский уезд, занятый ими в ноябре 1920 года. «В декабре 1920 г. турки убили в Александропольском уезде 30 тысяч мужчин, 30 тысяч женщин и детей, в результате вынужденного голода погибло еще 32 тысячи. На принудительные работы в Турцию было угнано около 15 тысяч человек, большая часть которых не вернулась назад. Похищение государственного и частного имущества достигло невиданных огромнейших размеров. Увозили все: начиная от дверных и оконных рам, заканчивая паровозами, вагонами, зерном и скотом» [9, 128].

Как видим, большевики в своей жестокости мало уступали туркам. Вот только статистика жертв большевистской авантюры в Армении до сих пор не опубликована. Народ, несчастный, обездоленный народ, уставший от разорений, крови, пожарищ и потому с легкостью воспринявший большевистский популизм, был в растерянности. Не понимал, сколь бы ни старался понять, почему, по какой причине люди, самозабвенно говорящие, кричащие о справедливости и власти народа, с остервенением преследуют этот самый народ, расстреливают, арестовывают, грабят, лишают последних средств к существованию ни в чем не повинных людей. Жестокость большевиков привела к тому, что народ вскоре уже не видел разницы между ними и турками. Отношение как к враждебной силе было обоюдным — у народа и у Ревкома. Но если у народа это отношение было выстрадано несколькими месяцами нахождения под гнетом большевистской власти, у Ревкома оно существовало изначально. Последний премьер-министр Республики Армении Симон Врацян вспоминал: «Чтобы быть полностью справедливым, нужно сказать, что часть населения была искреннее рада. Была вера, что, в конце концов, идет великая Россия, память о силе и богатстве которой еще была свежа у многих. Придет русский и принесет с собой хлеб и мир.

Однако вместо русских в Армению вошел Ревком с несколькими сотнями задрипанных военных и подонками — армянскими большевиками. Многим они были известны своей деятельностью во время майских беспорядков — С. Касьян, Аск. Мравян, Авис Нуриджанян, Аш. Ованесян, Атабекян и др. Я говорю “вошел”, потому что Ревком действительно держал себя, как некая победоносная сила, которая должна была растоптать побежденного врага» [5, 101].

«Ревком Армении» не имел никакого отношения ни к Армении, ни к армянскому народу, будучи созданным в Баку и находящимся в полном подчинении ленинского ЦК. Рожденный не революцией, а директивой, он с самого своего образования озабочен был выпячиванием, выставлением на показ своей «революционности», под которой понималась слепая, безоглядная преданность кукловодам и демонстративное пренебрежение, откровенное предательство интересов собственного Отечества. Ярчайший пример этой своей «революционности» Ревком показал немногим более чем за два месяца до прихода к власти — 20 сентября 1920 года, в канун нападения кемалистов на Республику Армения, обратившись воззванием к армянскому народу, в котором были следующие слова:

«2. Кемалистская Турция — союзница Советской России и борется за свое освобождение против империалистических держав — Англии, Франции, Греции.

3. Победа республиканской Армении над Турцией будет означать усиление империализма на Ближнем Востоке и поставит под угрозу победу Революции в Закавказье, и наоборот — поражение республиканской Армении ускорит советизацию всего Закавказья, а также Востока…

С этой целью необходимо!

1. Всеми средствами разлагать армянскую действующую армию; а) способствовать дезертирству и всячески препятствовать