«О, бедная моя голова», — проворчала Эрешкигаль.

И к ее удивлению, два тоненьких голосочка проговорили в унисон: «О, бедная твоя голова».

Услышав это, Эрешкигаль немного оживилась. Она сделала еще одну попытку: «О, бедный мой желудок».

И готова была поклясться чем угодно, что тоненькие голоски повторили: «О, бедный твой желудок».

Эрешкигаль нагнулась, присмотрелась и увидела, что у подножия ее трона стоят два крохотных создания. «О, мои бедные сердце и печень», — сказала она им.

«О, твои бедные сердце и печень», — ответили они.

Эрешкигаль подхватила крошек и поставила их на ладонь. Они смотрели на богиню большими глазами, полными сострадания. Эрешкигаль была сильно заинтригована. Она не знала, что это были Каргурра и Галатур, созданные великим богом Енки из грязи под его ногтями, и что Енки послал их в Царство мертвых для вызволения Инанны. В маленьких кармашках, пришитых к поясам крошек, находились живая вода и пища жизни.

Владычица Царства мертвых поцеловала Каргурру и Галатур в крошечные макушки и пробормотала: «Вы мне нравитесь. Мне никто никогда не сочувствовал. Вы такие добрые и понятливые. Я хочу сделать вам подарок. Чего бы вам хотелось?»

«Мы бы хотели получить тот труп, что свисает у тебя с крюка на стене», — отвечали малышки.

Эрешкигаль зевнула. «А, это моя сестра Инанна. Можете забрать ее, если хотите. Правда, толку от нее мало, потому что она мертва».

«Ничего, — настаивали крошки в унисон, — мы хотели бы забрать ее». Они обрызгали Инанну живой водой и пищей жизни, и богиня ожила.

Эрешкигаль втайне была довольна тем, что сестра ее опять жива, но она терпеть не могла оставаться в дурочках, и потому сказала Инанне: «Еще никто и никогда не покидал Царства мертвых. Если ты желаешь уйти, то должна прислать ко мне кого-нибудь вместо себя». И она отправила вместе с Инанной своих демонов-прислужников, которые должны были проследить за тем, чтобы Инанна не придумала какой-нибудь хитрости.

По пути на землю Инанна получила обратно все свои царственные атрибуты, так что она вышла на поверхность во всем своем блеске. Она отправилась прямо в собственный дворец в городе Урук, а за нею по пятам следовали Галла. Войдя в городские ворота, она остановилась и уставилась на открывшееся ее взору зрелище. На ее царственном троне восседал ее муж, Думузи, на голове которого красовалась ее корона! Он был весь увит цветами, окружен танцующими девушками и вообще наслаждался жизнью без Инанны. Совершенно очевидно, он не испытывал скорби по умершей супруге, мало того, казалось, что он успел полностью о ней забыть.

Вдруг Думузи увидел, что жена стоит перед ним с потемневшим от гнева лицом, а за ее спиной толкутся демоны, облизываясь в нетерпении. Побледнев от страха, он застыл, не в силах пошевелиться. Галла подошли к трону и схватили Думузи за руки своими когтистыми лапами.

Дрожа от гнева, Инанна прокричала: «Заберите этого ни на что не годного бездельника!» И демоны повлекли визжащего от ужаса царя в обиталище мертвых.

Это происшествие несколько улучшило настроение Эрешкигаль, поскольку Думузи, каким бы бездельником он ни был, оказался прекрасным любовником.

Что же случилось с Думузи?

Итак, вы полагаете, что Думузи остался в Царстве мертвых? Ничего подобного. В мифологии никто, кроме умерших, не был обречен навеки оставаться в Царстве мертвых. Спустя время Инанна пожалела супруга, особенно потому, что его безутешная сестра, Гештиннанна, неустанно молила Инанну вызволить брата. Богиня решила, что если Гештиннанна так сильно хочет спасти брата, она может на полгода занять его место в подземном царстве. Несмотря на собственную никчемность, Думузи обладал таким обаянием, что в течение шести месяцев, которые он проводил под землей, даже сама природа грустила о нем, и вся растительность умирала. Мы зовем эту пору зимой. Через шесть месяцев, когда Думузи снова являлся на поверхность, вся земля расцветала и покрывалась пышной растительностью. Мы называем эту пору весной.

Мифология изобилует привлекательными богами и полубогами, которые обычно являются возлюбленными богинь и ежегодно умирают и возрождаются. Герой Вавилона Таммуз и греческий Адонис возвращались из подземного царства каждую весну, как и богиня Персефона — единственная женщина, кроме Инанны, которой удалось вернуться из Царства мертвых. Можете ли вы вспомнить еще какого-то горячо любимого юношу, который умер, а затем весной возродился и вернулся на землю? Я уверена, что можете, если подумаете!

Прежде чем американские миссионеры в 1820 году высадились на Гавайских островах, у гавайцев существовала сложная система богов, традиций и табу. Ко времени прибытия миссионеров жители Гавайских островов были готовы к переходу в христианство, отказавшись от всех своих прежних богов, за исключением богини вулкана Пеле. Когда вулкан находится в пределах видимости, доминирует над остальным пейзажем и постоянно угрожает поглотить часть острова под кипящей лавой, очень неразумно отрицать существование богини вулкана.

Всем известно, что богини вулканов обладают омерзительным характером, а Пеле, гавайская богиня вулкана, была чертовкой из чертовок. Эта огнеголовая фурия имела отвратительный нрав и обыкновение неожиданно извергать из себя раскаленную лаву. При этом она была очень страстной в любви, так что любовь и лава представляли в ее случае чрезвычайно взрывоопасную смесь.

Как-то раз Пеле и семь ее сестер, каждую из которых звали Хииака, устроили пикник на побережье в Пуна, неподалеку от вулкана. Целый день богиня плавала и взлетала на высоких волнах, а затем решила подремать под сенью пальмового дерева, но сначала она позвала самую меньшую из своих сестер, Хииака-младшую. Эта Хииака имела нрав столь же уравновешенный, как Пеле бурный, и была любимицей грозной богини.

«Охраняй меня, пока я буду спать, и не позволяй никому будить меня, — сказала Пеле своей сестре. — Я собираюсь покинуть тело и отправиться на поиски спутника жизни. Но если я не проснусь через девять дней, призови меня обратно своей волшебной песней».

И вот богиня спала, а Хииака легонько обмахивала ее тело пальмовым листом. Во сне Пеле слышала барабанный бой. Ее дух восстал из тела, покинул Гавайи и последовал за ритмическими звуками до самого острова Кауаи. Там во дворце вождя острова, Лохиау, проходил большой праздник. Пеле, которая могла принимать любой облик, воплотилась в гавайскую танцовщицу и прошла в пиршественную залу. Барабаны смолкли; все собравшиеся смотрели на прекрасное создание, приблизившееся к помосту, на котором восседал король острова. Лохиау выглядел очень привлекательно. «Вот мой будущий дружок, мой сладкий, мой мужчина», — сказала себе Пеле. Улыбнувшись и подмигнув королю, она уселась у подножия его трона.

«Откуда ты?» — спросил Лохиау.

Пеле кокетливо взмахнула длинными ресницами. «Да так, неподалеку», — пробормотала она.

На этом пиру были еще три гостьи, которые, как и Пеле, не были обычными женщинами. На самом деле это были мо'о, страшные сестры-драконши, принявшие обличье знойных роковых женщин с карминными губами. Они явились на пир, поскольку старшая из сестер, Килиное, воспылала страстью к Лохиау. Заметив Пеле, Килиное поняла, что ей предстоит упорная борьба, но она не собиралась легко сдаваться. Медленно и томно она поднялась на ноги и три раза хлопнула в ладоши, призывая барабанщиков.