– В наше время, когда человек так бездушно губит природу, некоторые феи воплощаются в тела людей и живут среди нас, чтобы помешать этому, – сказала старушка. – Вот Мишель – одна из таких фей. Вот эти кружева я оставлю для Титании! Мишель покровительствует сама королева фей Титания, – пояснила она Рудольфу.

Бред, чистый бред – но такой приятный, домашний…

Руди перевел взгляд на Мишель, которая, закончив мыть посуду, стремительно носилась по крошечной кухне как маленький вихрь и терла шваброй линолеум. Она заговорщицки улыбнулась Руди. Ему стало неловко, что он стоит тут, как столб.

Он только хотел спросить старушку, не течет ли у нее кран в ванной, как Мишель сказала:

– Руди сразу понял, что я фея, потому и удостоился знакомства с вами! Лора, что принести в следующий раз?

– Но мы еще посидим и попьем какао, – спохватилась старушка. – Молодому человеку понравится мое какао.

– Лора, милая, нам пора идти, но я обязательно приду, и очень скоро. – Мишель натянула на запястья рукава свитера, которые закатала перед уборкой. Она разрумянилась и немного запыхалась, и, глядя на нее, Руди решил, что именно так выглядела бы фея, вздумай она воплотиться в человеческое тело, – маленькая, проворная, изящная.

Он даже поймал себя на мысли, что с удовольствием бы остался и попил какао в компании Мишель и ее чудаковатой приятельницы. Но Мишель явно спешила.

Они вышли в прихожую. С лица Лоры вдруг сбежала улыбка, и она с каким-то испугом притянула Мишель к себе за руки.

– Тебе грозит опасность! Тебя подстерегает убийца в черном! – воскликнула она, и Руди с жалостью увидел, как ее лицо задрожало.

Мишель удивленно округлила брови, но тут же успокаивающе засмеялась.

– Лора, меня правда подстерегает убийца, и правда в черном – на сцене. Это Шекспир. Ведь я играю леди Макдуф, и сцена кончается тем, что за мной гонится убийца. Вот именно это вам и представилось.

Но старушка ее не слушала, она пристально вглядывалась в лицо девушки. Но вот ее лицо несколько расслабилось.

– Все кончится хорошо. Тебя спасет фея Титания.

Простившись с Лорой, Мишель и Руди вышли на улицу. Мишель, не дожидаясь вопросов, заговорила первая, словно испугавшись, что он поспешит и выскажет поверхностное и ошибочное мнение.

– Правда, она очень милая? У нее иногда бывают странные фантазии, но абсолютно безобидные. Она проводит время за шитьем таких вот куколок. Это ее феи, и ей нравится окружать себя ими. Это ее мир, и Лора не может без него жить. Без кукол и без своего какао.

– Ты ей помогаешь? У нее нет родных? – спросил Руди.

Мишель несколько смутилась.

– Ее родные… очень занятые люди. Они хотели поместить ее в пансионат для престарелых, но Лора категорически не соглашалась, и они на нее обиделись и перестали приходить. Они решили, что она создает им проблемы. А я… всего лишь приношу ей лоскутики для ее кукол, да изредка мою посуду. Но, конечно, ей помогают социальные службы. Обеды приносят из общественной столовой. Заходит прикрепленная медсестра.

– Это очень благородно с твоей стороны, что ты ее не оставляешь.

Мишель громко фыркнула.

– Нет тут никакого благородства, – горячо возразила она, словно он обвинил ее в чем-то предосудительном. – Прежде всего, мне самой нравится общаться с Лорой. Я вообще люблю старых людей, а у меня нет своих бабушек и дедушек. Я даже иногда думаю, что хотела бы скорее состариться и иметь право на причуды. Но знаешь, – медленно проговорила она, – ведь чужим помогать легче, чем своим, ты согласен? Будь она моей родной бабушкой – как знать, возможно, она бы раздражала меня.

Она абсолютно права, подумал Руди и представил своего отца, как тот сидит ссутулившись, с неизменным бокалом джина, и сетует на свою неудавшуюся жизнь. Бесконечные жалобы и нежелание что-то изменить. Вот они не виделись два года, и, вместо того чтобы мчаться сейчас на встречу с отцом, он отправился гулять со случайной знакомой. Джон, наверное, ругает его на чем свет стоит!

– А с родителями у тебя хорошие отношения? – спросил он, прежде чем понял, что вопрос, наверное, слишком деликатный.

– Родители у меня классные, но с ними бывают трудности…

– Ты живешь с ними?

– Нет, я снимаю квартиру. – Она остановилась и повернулась к нему. – Мне надо ехать в театр на репетицию, я опаздываю, поэтому возьму такси. Давай здесь простимся.

Начавшийся дождь покрыл ее каштановые волосы мелкими, сверкающими, как драгоценные камни, капельками воды. Она улыбнулась.

– Ты все еще хромаешь, это может быть растяжение связок. У меня когда-то тоже было растяжение, болело страшно. Надо наложить прохладный компресс перед сном. Ну… пока?

Неужели она вот так же легко исчезнет из его жизни, как вошла в нее? Руди вдруг почувствовал, что не может ее отпустить. Что очень хочет, чтобы она снова взяла его под руку, хочет почувствовать рядом ее гибкое тело.

– Я тебе позвоню, ладно? – спросил он.

– Позвони, если хочешь. Запомнишь мой мобильный? Записать, к сожалению, не на чем.

– Говори, я запомню.

Она продиктовала номер телефона и, помахав рукой, побежала вперед по тротуару, туда, где стояли черные такси. Она уже взялась за ручку дверцы, готовясь сесть в машину, когда Руди сорвался с места и, сильно припадая на ногу, подбежал к ней.

– Мишель! Когда кончится репетиция? Давай сходим куда-нибудь сегодня вечером?

Она посмотрела на него внимательным взглядом. Кажется, она ждала от него чего-то такого.

– Вечером я иду в гости, но мы можем пойти вместе. Позвони через два часа, и договоримся. Все, Стивен меня убьет. Он, наверное, и есть тот человек в черном, которым пугала меня Лора!

Рудольф постоял немного, глядя вслед отъехавшему такси. Трудно сказать, какое, собственно, он произвел на нее впечатление. Он два года не общался с девушками, одичал, отстал от жизни и устарел. Но она даже ни о чем его не спросила, не знает, кто он такой, чем занимается. Едва ли можно назвать это интересом. В то же время она пригласила его в гости к своим друзьям.

Может быть, ей просто не с кем больше пойти?

Руди направился к ближайшему метро, чтобы купить карточку и позвонить отцу из автомата. Сегодняшний вечер он проведет с этой девушкой, чем бы он ни закончился, а завтра с утра поедет в Рединг.

Мишель прибежала в театр, запыхавшись, – она сильно опаздывала. По роли она должна была предстать перед зрителями в потертых джинсах и свитере – именно такой видел выдающийся Стивен Бойд леди Макдуф, одну из жертв кровавого Макбета.

– Стивен спрашивал меня? – спросила она костюмершу Дженет, стягивая куртку.

– Да! Твою сцену вот-вот начнут репетировать.

– А ребенок где? Где мой сын? – Сына леди Макдуф должен был играть сын самого Стивена Бойда, девятилетний Сэмми.