— Внимательно вас слушаю, Геннадий Ильич, — подбодрил подчиненного Председатель. В это уже не такое раннее ноябрьское утро он принимал своего специалиста по финансовым и банковским вопросам. По странной случайности, в это же самое утро он заслушивал еще одного из руководителей Организации — Специалиста, и встреча с ним закончилась буквально за час до начала описываемой беседы.

— Все-таки вынужден предложить вам на первый взгляд непопулярное решение, уважаемый Виктор Владиленович. Я более чем уверен, что в нынешних условиях мы должны серьезно сократить затраты на содержание силового блока и существенно уменьшить количество его персонала, — Финансист оторвал голову от бумаг и продолжил, вдохновляясь: — В новых условиях наша Организация должна брать на вооружение новые методы работы. Времена бандитских разборок и решения вопросов с помощью автоматов Калашникова прошли. Сейчас на первое место выходят легальные юридические методы, и мне кажется, что Николаю Валерьянычу будет трудно…

— И все же его опыт нельзя недооценивать, — с мягкой улыбкой возразил Председатель. Ему очень нравилась, когда подчиненные поклевывали друг друга, и в то же время он терпеть не мог, когда между ними вдруг возникало хоть что-то, издали напоминающее симпатию. — Возьмем, к примеру, его аналитический отдел…

— Считаю, что его давно пора переподчинить мне! — Финансист в запале вдруг взял да и перебил Председателя. — Прошу прощения, Виктор Владиленович.

— Ничего, ничего, ценю ваш азарт. И, тем не менее, именно аналитическая записка этого самого отдела не позволила мне разрешить вам вложить сто пятьдесят миллионов долларов в жилищное строительство, хотя отдача обещалась быстрая.

— Если вы недовольны моей работой…

— Ну, что вы, Геннадий, я очень ценю вас и не променяю на сотню старых головорезов, — Председатель произнес это совершенно искренне, хотя и с легкой, едва заметной улыбкой: бедный, наивный мальчик считает, что из Организации можно так легко уйти. Не дай ему Бог узнать, до чего же он неправ… — Время сейчас непростое, и резких движений делать не стоит. Давайте-ка поступим так: вы изложите все сказанное мне на бумаге, кратко и аргументировано, и представите мне. Даю вам на это неделю. Устроит?

— Вполне, — Финансист понял, что на этом аудиенция окончена, встал и начал прощаться.

Он торопился через двор к машине, не совсем удачно стараясь скрыть охватившие его разочарование и злость, как будто опасался, что среди щебечущих на ветках птичек и снующих туда-сюда по опавшей хвое белок, могут оказаться сотрудники Специалиста со спецаппаратурой. Проклятый старый хрен опять переиграл его в одни ворота, да еще, ко всему прочему, поймал за язык, заставив оформить сказанное на бумаге. И, черт его знает, какова будет реакция милейшего человека Николая Валерьяныча, когда она попадется ему на глаза! А в том, что рано или поздно попадется, Финансист нисколько не сомневался.

Сев за руль, он тихонько закрыл дверцу и, все-таки не сдержавшись, саданул кулаком по рулевой колонке.

— …Старый пердун, твою мать, — проревел он, включил зажигание и поехал. Он не боялся разговаривать в своей машине, потому что не пользовался услугами водителя, никогда не пускал в нее посторонних и регулярно проверял на содержание разного рода электронной живности. Поэтому только что от всей души высказанное никто и не услышал, за исключением одного единственного маленького, но очень навороченного «клопика», внедренного в салон буквально за полчаса до окончания плановой встречи с начальством.

На полдороге к Москве зазвонил телефон на панельке возле руля. Он нажал кнопку…

— Алло.

— Привет, это я. Как съездил?

— Ты был прав.

— Я всегда прав, Генаша, пора бы уже к этому привыкнуть.

— Не называй меня так.

— Ах, извините, уважаемый Геннадий Ильич. Как смею я…

— Хорош подкалывать, и так хреново.

— Вот именно, что хреново. Ты это удивительно точно подметил. А потому надо что-то делать.

— Надо.

— Тогда слушай внимательно…

Поездки из Подмосковья в столицу и обратно в автомобиле — удел сильных и смелых. Передвижение этим видом транспорта по самой Москве — и вовсе сплошной экстрим. Поэтому, если нет острой необходимости в колесах, я предпочитаю путешествовать в Москву в электричке. Стартуешь где-нибудь после одиннадцати, когда спадает основной поток пассажиров, и едешь себе, сидя у окошечка и размышляя о вечном.

Опять работа по специальности, хотя не факт. Точно так же, горя желанием потрудиться, я приехал месяц назад в одну крутую московскую фирму, у владельцев которой возникли проблемы. Я застал там двоих пареньков со следами активной спортивной молодости и бурного развития капитализма в России на серьезных личиках. Они грустно так сидели за столиком в углу кабинета, опустошая литровый бутыль «Джонни Уокера», явно не первый за день.

— Что-то ты староват, — сказал мне первый, не отвлекаясь на всякие там жлобские «Здрасьте» и «Присаживайтесь».

— И дохлый какой-то, — добавил второй и сделал богатырский глоток.

— А еще я очень плохо танцую, — любезно добавил я.

— При чем тут «танцую»? — спросили эти два чудика хором.

— Действительно, ни при чем, — согласился я. — Точно так, как мой возраст и разворот плеч.

— Ну, не скажи, — возразил первый и поинтересовался: — Ты, вообще-то, драться умеешь?

— Дерутся дети в песочнице, — пояснил я, — или пьяницы в пивной. Люди моей профессии…

— Хорош понты гонять, — строго оборвал меня второй и тут же решил мою судьбу: — Значит, так, сейчас едем в тир, посмотрим, как ты стреляешь. Потом поработаешь раундов пять в полный контакт с ребятами из охраны и…

— Можете меня не провожать, — сказал я и постарался как можно быстрее увеличить расстояние между этими красавцами и самим собой. Дурость, как известно, болезнь заразная, а потому контакты с ее носителями надо стараться сокращать до минимума.

Через две недели после этой увлекательной беседы я прочел в газете о трагической гибели владельцев торгово-закупочной компании «Дунайские волны» Малова и Бадейкина. Смерть настигла их прямо в бронированном «мерседесе». Злодеи умудрились засунуть мину с дистанционным подрывом прямо в салон.

Типовая пятиэтажка в глубине Красносельского тупика. Обойдя припаркованное у подъезда пожилое детище отечественного автопрома, я открыл дверь и вошел внутрь. Поднялся по умеренно загаженной лестнице на пятый этаж и нажал на кнопку звонка у двери квартиры номер шестьдесят семь. Дверь отворилась сразу же, меня явно ждали.

— Шевченко Василий Максимович, — представился я стоящему в дверном проеме сурового вида молодому человеку в темном костюме. — Мне назначено.

— Проходите.

В небольшой прихожей обнаружился еще один молодой человек, вылитый брат-близнец первого.