Е. Э. Бертельс, приведя короткое изложение содержания «Рисола», сознательно воздерживается от комментариев а оценки, считая это делом дальнейших специальных работ. Сам он не успел осуществить своих намерений. И только примерно с 40-х годов этот ценный источник прочно вошел в научную литературу по истории Средней Азии.

Авторы «Истории народов Узбекистана» и профессор А. А. Семенов пользуются «Рисола» как историческим источником. Об «Истории мангитской династии» Ахмада Дониша писали С. У. Улуг-зода, А. М. Мирзоев, Р. X. Хади-заде,. З. Ш. Раджабов, А. Богоутдинов, Б. Гафуров и некоторые другие.

Многие исследователи говорят о большой политической значимости этого произведения и дают ему общую высокую оценку. Так, А. М. Мирзоев пишет: «В этой работе вопрос о реформе правительственных учреждений не ставится, а наоборот, вся работа направлена против эмира и его правительства».[59] Другой автор, Р. X. Хади-заде, в предисловии к русскому изданию указывает на то, что «это произведение.. посвящено анализу истории правления Мангитской династии».[60] А в «Очерках по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР оно характеризуется как едкая сатира на историю правления последней династии бухарских эмиров».[61]

Подобным же образом оценивает «Рисола» и 3. Раджабов в своей большой работе, посвященной А. Донишу — просветителю: «Рисола» — развернутая критика всей политической системы эмирата».[62]

Все эти исследователи вполне солидарны в оценке «Рисола» Ахмада Дониша.

* * *

Перу А. Дониша принадлежат разнообразные по тематике произведения: «Наводир-ул-вакоеъ» — «Редкостные события»[63]; «Рисола», «Номус-ал-Аъзамъ» («Меъер-ут Тадайюн»)

— «Критерий веры»[64]; «Ар-рисола фи аъмол ул кура» — «Трактат о пользовании глобусом»[65]; «Мунозир-ул-кавокиб»

— «Созерцание звезд». В этих произведениях нашла свое отражение многосторонность дарований Ахмада Дониша, его увлечение литературой, астрономией, географией и мусульманским законоведением.

Проблемам истории и государственного управления посвящены в основном два произведения. Это, во-первых, «Наводир-ул-вакоеъ», главной и наиболее значимой частью которого является «Политический трактат», «... ибо он как в отношении времени его составления, так и по своей значимости занимает первое и основное место среди других разделов «Наводир-ул-вакоеъ» и, можно сказать, является одной из основных причин, побудивших Ахмада Дониша к составлению всей книги».[66] И, во-вторых, «Рисола», характеристика которой приводится выше.

Остановимся кратко на «Политическом трактате». Основными вопросами, затронутыми в нем, были реформы в области земельных отношений, предложения по проблеме ирригации, искусственного орошения; и, наконец, одной из главнейших проблем трактата была проблема реформы в области управления страной. Сопоставление этих двух произведений Ахмада Дониша позволяет проследить ту эволюцию, которую прошел А. Дониш в своих политических убеждениях. Идеи, изложенные в политическом трактате, являются первым этапом на этом пути. В «Трактате» А. Дониш говорит о том, каким должен быть эмир (праведным справедливым судьей, вежливым и внимательным к подданным, быть скромным в еде, одежде, образе жизни). А в «Рисола» он показывает, что реальный эмир не отвечает ни единому из этих требований: эмир — угнетатель, жестокий деспот, грубый и беспощадный даже со своими ближайшими царедворцами, развратен и невоздержан. Именно из-за его неразумности н неспособности и произошел упадок в стране. Осюда делается вывод, что единственный выход — это «отстранять их от власти по несколько раз в час».[67]

В «Трактате» А. Дониш выступает против неограниченной власти монарха, предлагая создать государственный совет.

«Таким образом, предложенная Донишем реформа сводилась к превращению Бухарского эмирата из феодальной деспотии в «просвещенную конституционную монархию».[68]

На втором этапе своего творческого пути при написании «Рисола» А. Дониш уже не ограничивается реформами, а, изобразив эмира и эмират в ярких сатирических красках, говорит своим читателям о том, что уже никакие реформы тут не помогут и что только ниспровержение всей династии мангитов сможет улучшить жизнь народа. «В глазах А. До-ниша мангитские эмиры несправедливы, и они обречены на неизбежную гибель».[69]

А. М. Мирзоев высказывает предположение, что «Наводир-ул-вакоеъ» написана, как фон для маскировки политического трактата.[70]

Возможно, что этот трактат на фоне исторических событий должен был показать также всю никчемность и нежизнеспособность существующей мангитской династии эмиров.

«Краткая история мангитских эмиров Бухары» и «Наводир-ул-вакоеъ» с его «Политическим трактатом» позволяют говорить об А. Донише не только как о литературе, поэте и просветителе, но я как об историке, политическом мыслителе.

* * *

Для того, чтобы правильно оценить А. Дониша как историка, разобраться в его слабых и сильных сторонах, необходимо учитывать двойное влияние, которое он испытывал. С одной стороны, это были многовековые идеологические традиции Бухарского эмирата и всей культуры Востока, а с другой, — культура России.

Именно об этом писал А. М. Мирзоев: «... следовательно его (А. Дониша) научно-литературное наследие нужно изучать в связи с историей развития мысли и общественно-политической жизни этих двух государств (России и Средней Азии)».[71]

Рассмотрим конкретно, в чем заключались и как отразились на идеологии А. Дониша оба эти влияния. Что это за восточные традиции? В восточной историографии еще со второй половины Х в. существует особая концепция, заключающаяся в моральном, воспитательном значении изучения истории. Особенно ярко эта идея выражена в труде Ибн Мискавейха, который считал, что опыт истории должен служить руководством для государственных деятелей. Такую же задачу поставил себе автор Сиасет-намэ и многие другие. Ахмад Дониш также придает большое значение воспитательному значению своего исторического труда. В предисловии к «Краткой истории мангитских эмиров Бухары» он пишет:

«Мы коротко и сокращенно расскажем о том, что произошло прогрессивного и реакционного в делах религии и государств со времени его (эмира Шахмурада. — И. Н.) правления и приблизительно до 1300 г. (т. е. до 1882-1883 гг. — И. Н.).

Во-первых, о его похвальных свойствах, потом о характерных чертах его благородных потомков, чтобы они стали примерами для правителей этой страны, которые впоследствии станут преемниками этой династии, чтобы следовали они по пути согласия с тем, что правильно».[72]

Из сказанного ясно, что из первых мангитских эмиров фигура Шах-Мурада представляется ему достойной подражания: «Но обновитель, подобный эмиру Маъсуму Шах-Мураду, не выдвинулся в эпоху ислама. И если его прозвали Омаром вторым, то это вполне заслуженно и указывает на его добродетели и доблестные деяния».[73]

Достаточно традиционным является представление А. Дониша о том, что каждое столетие, пятисотлетие и тысячелетие появляются обновители (духовные вожди), благодаря которым в истории религии наблюдается подъем и процветание. Он приводит примеры из истории. Обновителем восьмого столетия хиджры был, по его подсчетам, Тимур, а обновителем двенадцатого столетия — эмир