– Сочту за честь, но со мной дама…

– Отлично: разбавит мужскую компанию, – вставил Майкл, вывернувший шею с переднего сидения, чтобы пялиться на красотку.

– Разумеется, – согласился папаша, прикинув, что есть шанс и на более тесное общение сына с девушкой, несомненно, способное уменьшить образование прыщей на подростковой ряшке. – Опять же мисс украсит совместную фотографию. Надеюсь, расценки не слишком высоки?

– Разумеется, – подала первую реплику потенциальная эмигрантка, осчастливленная знакомством с представителем США – страны «Сияющего Храма на Холме». – Если мое присутствие будет полезно.

Во время представлений и болтовни ни о чем мужская четверка (или пятерка, если не забывать о шофере) прикидывала, где и с кем будет присутствовать Лидия в ночное время. Ее личное мнение в те минуты претерпевало коррекцию. Александр достойно проявил себя в кровати, хотя с утра странновато вел себя. Пацан симпатичен, но что у него есть кроме скромных карманных денег? Папаша его выглядит привлекательно, опять же шишка в консульстве. Только захочет трахнуть на халяву, пообещав грин-карту, а потом и по телефону до него не дозвонишься. Лысый американец оставался темной лошадкой – консул перед ним заискивал, вот только непонятно, как у мормонов с внебрачными связями. Приняла исторически верное решение: в ресторане мужики выпьют, языки развяжутся и картина прояснится. Направились они, с подсказки Майкла, в «Русский китч», что через Неву напротив Английской набережной. А китч – мешанина еще та, логике не поддается. В нем главное – экстравагантность, а сочетание элементов – хаотическое.

Самым неожиданным из них и стало сообщение, поступившее мормону из штаб-квартиры Церкви, на чей сервер его смартфон в реальном времени сбрасывал новые заметки, фото и прочие цифровые следы из России. Там же в штате Юта разместился и Центр хранения метаданных и прочих материалов Агентства национальной безопасности, которое рутинно перехватывало ВЕСЬ мировой телетрафик. Его суперкомпьютеры с зачатками искусственного интеллекта опознали обедающего русского как Александра Федоровича Керенского («Вероятность 95 %. Руководству ЦРУ доложено»). В этом царстве информации, способном вместить ВСЁ, что в ближайшие десятилетия мелькнет в сетях и интернете, трудилось много верных сынов Церкви…

Руководитель «Комитета по связям с военными» вздрогнул, прочитав известие и спросил консула, разрешается ли курить в заведении. Тот приподнял бровь, но смутить шпиона нелегко даже некурящему мормону, и предложил выйти на улицу. Там и состоялся разговор об индивиде, любящем монологи, езду на дипавто и обеды за счет бюджета США.

Запашок и люмпен знакомы по Зимнему дворцу и, позже – после переезда правительства в Москву – по Кремлю. Туда пролетарские массы несли вонь, мочу, плевки, грязь, сквернословие. Еще недавно удивлялся чистоте Красной площади, а теперь сидел в переполненном обезьяннике «Китай-города» и чувствовал, как подкрадывается приступ мигрени.

– Ты, – через решетку ткнул пальцем сержант, – подь сюда.

– Вы ко мне, товарищ? – Владимир безошибочно определил происхождение служивого – «из деревенской бедноты».

– Тамбовский волк тебе товарищ. Двигай булками к дознавателю.

Как серый из Тамбова может быть товарищем рыжеватому из Симбирска, Ленин не представлял, ровно, как не имел понятия о технике передвижения хлебобулочных изделий. Вынуждено побрел во коридору. В кабинете по-канцелярски уютно. Полки с папками, стальной ящик для «секретки», несколько стульев и стол у окна. Чисто выбритый, одеколоном пахнущий, аккуратно одетый брюнет вписывался в интерьер. «Из купцов или разночинцев? – прикинул Владимир. – Столоначальник».

– Почему без документов? – последовал дежурный вопрос.

– Я же предъявил пропуск в Кремль от Бонч-Бруевича.

– Фальшак. Засунь его себе в…. Сейчас даже в сортир без паспорта не пускают, а ты с бумажкой ходишь, без фотки.

– На меня напали, – перешел в контратаку потерпевший, – прямо у Спасской башни.

– Скажи спасибо, что тебя другие «ленины» не отметелили по-взрослому, – процедил мент. – Площадь давно ими поделена на участки, каждый козел на своем пасется, а ты влез без спроса.

– Но чем я помешал? – недоумевал борец за свободу трудового народа.

– Чудак! Деньжищи там неплохие крутятся. А за дензнаки, сам понимаешь…, – дознаватель доброжелательно пояснил.

– Ах, вот как: именем Ульянова обирают трудящихся, – знаток политэкономии осознал, что социализм не сумел отменить товарно-денежные отношения, не реализовал принцип «От каждого по способностям, каждому по потребностям».

– Ладно, папаша, некогда с тобой валандаться – митингующими полна коробушка. Добр я сегодня: замнем на первый раз, – хозяин кабинета торопился избавиться от неопасного, хотя и придурковатого задержанного. – Сейчас пальчики твои откатаем и отпустим. Но если еще попадешься…

Вождь недоумевал, как можно катать персты. Позже предстояло услышать, что в новой реальности откатывают даже деньги из бюджета. Вытирая носовым платком дактилоскопическую краску, вышел на белый свет и оторопел от сгрудившихся на тротуаре людей, галдящих на языках Пушкина, Шекспира, Гёте и Мольера. Словно стая сизарей на горбушку, набросились на освобожденного.

– Интервью для Би-Би-Си! Я из «Голоса Америки»! Телеканал «Дождь»! – кричали со всех сторон. – Вам выписали штраф? Обжаловать будете? Адвокат нужен?

Заткнув уши от гвалта и прикрывшись ладонью от объективов камер, лысый с бородкой боком-боком стал удаляться от полицейского околотка. Раздавшийся сзади шепот заставил притормозить.

– Наших скоро выпускать начнут? – произнес двадцатилетний крепыш в накинутом, несмотря на летнее время, капюшоне.

– Сие мне неведомо. Каких-таких «наших»?

– Нациков, – удивился носитель худи. – Их на демонстрации повязал ОМОН. А либералов подержат еще, их всегда последними отпускают.

– Нациков? – недоумевал Ильич.

– Русских националистов. Не слыхал что ли? Замшелый старикан. Такие как я, простые ребята с татушками за свободу борются против засилья иностранцев и господства российской буржуазии.

– То есть на левом фланге стоите, – начал врубаться Ленин.

– Бесконечно «левые» и абсолютно «правые» одновременно. Митинги совместно с либералами проводим для массовости. Главное – раскачать нынешний режим, а когда свергнем, захватим власть мозолистыми руками. Давай к нам, ты, судя по ряшке и прикиду, нашей ориентации будешь.

Пульсирующая боль тормозила работу верхней коры головного мозга у титана мировой революции. Тем не менее, 1340 граммов серого вещества (средняя величина для европейца – 1400) выдали правильный алгоритм действий: требуется отдохнуть от давящей необычности окружающего мира, реальность которого уже нельзя списать на иллюзию или галлюцинацию. Ведь, «материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении», как давным-давно сформулировал для себя и тех, кто верует в марксизм-ленинизм. Правда, еще Кант бухтел про «безграничную реальность вещей вообще», но родоначальника немецкой философии в России не воспринимают всерьез.