Женщины заозирались, выискивая место, потом взгляд той, что поплотнее, остановился на служивых, и лицо окрасилось улыбкой. Полноватая подтолкнула подругу, что-то прошептала, и теперь уже вторая уставилась на солдат. Пристально, оценивающе. Но вот ее губки тоже дрогнули настолько приветливо, что Сильвестр не выдержал и поднялся.

Расстояние было преодолено в несколько шагов.

— Разрешите к нашему столу, — не без вульгарной галантности предложил воин.

Подруги переглянулись, и затем полноватая произнесла:

— Почему бы и нет? Ежели угостите чем-нибудь вкусненьким.

Худощавая же посмотрела с таким призывом, что любое мужское сердце поневоле начало бы биться сильнее.

— Человек! Принеси чего-нибудь такого! — выкрикнул Сильвестр.

Даже стул чуть отодвинул, давая полноватой присесть. Аким с гораздо меньшей ловкостью последовал примеру сослуживца.

— Как вас зовут?

— Олей, — с некоторым жеманством назвалась полноватая.

— Вера. — Вновь призывная улыбка.

— Будем знакомы! — оповестил Сильвестр, представляясь в ответ.

Половой уже принес вина, еще еды и даже каких-то сладостей.

— Вам, наверное, тяжело служится, — Оля примолкла, давая мужчинам возможность поведать о своих подвигах.

— Всяко бывает, — с готовностью заглотнул наживку Сильвестр. — Вот буквально с месяц назад гонялись мы за самим Покровским. Да все по тайге. А он, подлец, ловок. Чуть не каждое дерево знает. Не человек, зверь!

— И что? — с готовностью спросила Оля.

— Убег! Фора у него была порядочная. Кое-каких его пособников постреляли, но самого и след простыл. Ништо, долго не побегает. Встретимся когда на узкой дорожке.

— Сказывают, страшный человек этот Покровский, — вставила Вера.

— Говорю — зверь! — убежденно произнес Сильвестр и невольно расправил плечи. — Но и мы не лыком шиты. Вон Аким. Стреляет — хоть белку в глаз бей.

— А ты?

— Я… Скажу не хвастаясь, на медведя могу выйти один на один. А уж человека бояться… С одного удара кого хошь свалю. Не встанут!

Глядя на широкие плечи и здоровенные кулаки вояки, в такое верилось. Да и рожа изобличала откровенного драчуна и дебошира. Таким людям драка — только в удовольствие.

— Слухи ходят, будто партизаны состав разграбили. Пушнина, все такое… Целое состояние, — мечтательно улыбнулась Вера.

— Энто — да. Грабанули вчистую. И конвой перебили. — Последнее Сильвестр сообщил не без удовольствия.

Недолюбливали в Сибирской армии иностранцев. Да и с чего? Высокомерные, ведут себя как хозяева, при одном взгляде на их самодовольные рожи кулаки чешутся.

— Много взяли?

— Не счесть! На всю жизнь Покровский обеспечен. И еще внукам хватит. Не знаю, сколько их у него, — похабно рассмеялся чернявый Аким.

Впрочем, разговор скоро ушел от недавнего ограбления. Как всегда в подобных случаях, он принялся скакать от одной темы к другой, хотя вернее было бы сказать — он шел ни о чем. Так, вечная игра мужчин и женщин перед тем, как заняться совсем иными делами.

— Как вы в таком виде на службу-то пойдете? — невзначай спросила Оля.

— Нам на службу токмо к завтрашнему обеду. Времени хватит и напиться, и похмелиться, и на многое другое, — последнее Сильвестр произнес с намеком.

Намек был понят. Во всяком случае, подруги захихикали.

— А мы как раз думали — кто нас до дома проводит? Темно же, а люди могут попасться всякие, — тоже со значением сказала Ольга.

— Как кто проводит? А мы? — воспрял Аким.

И долго ли идти, спрашивать не подумал. Какая разница? Вряд ли женщины вышли на промысел слишком далеко от дома. У них конкуренция, свои районы. Опять-таки такие вещи делаются по договору с хозяином кабака.

Вообще, странная штука — время. Вроде и познакомились совсем недавно, а на деле несколько часов прошло. Незаметно, будто минуты. Ладно темнота, на то и зима, но уже и света в большинстве окон нет.

Разумеется, район был окраинным, когда-то еще говорили — рабочий. В те времена, когда еще работали какие-то фабрики и мастерские. К другим районам солдаты и не привыкли. Каждому — по средствам его.

С собой было взято. Выпитое согревало, потому мороз совершенно не чувствовался. Шли весело, предвкушая продолжение гулянки, и дорога показалась короткой.

Какие-то переулки, двухэтажный дом, скрип калитки, дворик и, наконец, короткий общий коридор, еще одна дверь…

— Проходите, — кивнула Ольга.

Плохо быть невежливым и не пропускать женщин вперед. Но уж кто как воспитан. Или — не воспитан.

Мужчины шагнули в темноту и тут же почувствовали, как их подхватили крепкие руки. Сильвестр попытался дернуться и сразу почувствовал прикосновение чего-то холодного и острого к шее.

— Не рыпайся, — предупредил мужской голос. — Целее будешь.

Да уж!

— Проходи, чего встали?

Приглашающе открылась еще одна дверь, и гуляк не то втолкнули, не то ввели в большую комнату.

На столе тускло горела керосиновая лампа. Плотные шторы прикрывали окна. Немудрено, что снаружи дом казался сонным и темным.

Народу в комнате оказалось довольно много — считая с подкараулившими в коридоре — семь человек.

В кресле прямо напротив двери сидел мужчина с загнутым по-птичьи носом. Взгляд темных глаз был пронзительным, так что сразу становилось не по себе. Как-то сразу чувствовалось — главным у налетчиков он.

Остальные стояли, и в руках по крайней мере троих были револьверы.

— Здравствуйте, господа, граждане, товарищи или как вас там? — не без издевки произнес сидевший. — Мне передали, вы искали мою скромную персону. Что ж, чем обязан? Я — Покровский.

Солдаты вздрогнули. Даже хвастаясь, они всерьез отнюдь не желали встретиться с прославленным партизаном лицом к лицу.

— Вы садитесь, чего уж там! — Покровский кивнул на пару предусмотрительно поставленных табуретов. — Поговорим по-свойски, без чинов. Раз уж они у вас не приняты.

Покровский провел рукой по усам, будто выравнивая их. Бороды в данный момент он не имел.

— Садитесь, граждане каратели, — здоровый мужчина с черной, изрядно в проседи, бородой подтолкнул солдат к указанному командиром месту.

Сидящему труднее сопротивляться. Пока вскочишь на ноги… Да и вскочишь ли, если позади застыли партизаны?

— Итак, слушаю, — Покровский с видимой ленцой закинул ногу за ногу. Тускло сверкнул хром сапога.

— Были они там, Леонид Викторович, — откуда-то сзади послышался Ольгин голос. — Сами хвастались.