— Свен… Свен, перестань, пожалуйста… не здесь же…

Анна говорила почти растерянно и поэтому недостаточно твердо, так что казанова счел ее лепет скорее за просьбу продолжать. Подключилась вторая рука. Чтобы отрезвить пылкого поклонника, Анна неожиданно для самой себя дала ему пощечину. Несильную, но весьма чувствительную для самолюбия.

— В чем дело, Огонек? Что-то не так? Отвыкла от мужчин?

Звучало обидно. Да, отвыкла! Даже и не привыкала-то, черт возьми! Анна едва сдержалась, чтобы не зареветь от обиды на Свена и досады на саму себя. Надо улизнуть, пока он не заметил, как сильно задел ее… Анна с проворством белки справилась с заедавшим замком и выскочила из машины.

Свен выругался про себя, чуть подумал и отправился возвращать беглянку.

Каблуки нервно стучали по асфальту. Вечер оказался прохладным, даже слишком. Тени от листвы четко вырисовывались на тротуаре. Анна успела свернуть за угол… и чуть не врезалась прямо в группку девушек. Извинилась, помчалась дальше. Не пройдя двух десятков шагов, резко остановилась — за ее спиной раздалось воркующее:

— Ой, Свенни, привет… А я ждала твоего звонка сегодня… Ты что, недоволен нашим последним свиданием? Мне кажется, жаловаться тебе не на что…

Интонация девичьего голоса говорила сама за себя. Анна не посчитала нужным оглянуться и оценить «последнее приобретение» любвеобильного Свена. Словно по волшебству — правда, какому-то грустному — подъехал автобус. Подняться по ступенькам оказалось странно трудно…

Далеко за полночь в доме Роули, которые, как и полагается приличным людям в такое время, спали, громко затрещал телефон. Питер, заснувший совсем недавно, потому что мучился не то чтобы ревностью, а выбором лучшего способа уничтожения Свена и всех подобных свенов, нашарил в темноте трубку. Сквозь сон у него получилось даже не «алло», а только невнятное бормотание, напоминающее «ллло». Зато весь сон как рукой сняло, когда в ответ он услышал надорванный и деланно веселый голос Анны:

— Ну и куда ты там меня приглашал сегодня? Вспоминай быстрее. Я уже собираю вещи…

Лондонский рассвет был мутно-серым. Шел дождь. Слабенький свет с трудом пробивался сквозь вязкую сырость. У едва посветлевшего окна стоял и механически считал капельки на стекле высокий мужчина. Он прижался лбом к холодному стеклу, как в детстве… Сна в эту ночь не было, он почти обессилел. Но ложиться в пустую постель в пустой и одинокой квартире было так горько…

Мерный гул самолета и сонное посапывание Питера, удобно устроившегося на плече Анны, были прерваны объявлением посадки. Яркий свет ударил по глазам Анны, уже привыкшей к полумраку, который царил в салоне «боинга». Он заставил ее прищуриться и вернул к действительности.

А ведь мы в Англии! — с восторгом подумала она.

— Эй, Пит, слышишь — в Англии! — повторила Анна, толкая спутника уже порядком онемевшим плечом.

— А? Д-дааа… — потянул Питер, пытаясь заставить колени дрожать в чуть менее быстром темпе, что стоило ему немало усилий.

Дело в том, что мистер Роули, которому не составляло труда прыгнуть с самой высокой в бассейне вышки — если, конечно, он вовремя замечал насмешливый и заинтересованный взгляд лучшей подруги, — панически боялся летать. «Нет уж! — ворчал он. — Никогда не сяду в эту железку. А вдруг у нее хвост на высоте отвалится? Или горючее закончится? Или… Таких «или» было бесконечное множество; можно только удивляться, что Питер Роули смог решиться на такое.

На самом деле он вовсе не был трусом. Просто относился с недоверием к тому, что не поддавалось его контролю.

В самолете первым его поступком стал захват парашюта, причем в прямом смысле этого слова — Питер почти силой отобрал средство спасения у стюардессы. Затем, крепко прижимая к себе парашют обеими руками, забился в угол у иллюминатора и сидел там с самым несчастным видом. Но тут к своему месту подошла Анна, немного недовольная тем, что проблемы с багажом — небольшой дорожной сумкой Питера и парой ее чемоданов с самым необходимым — ей пришлось решать в одиночку. Впрочем, эта задача сводилась к тому, чтобы подозвать носильщика и потом небрежным жестом кинуть ему монетку. Да, Анна, как и все истинные американки, феминистка, но это отнюдь не означает, что она обязана таскать тяжести!

Анна, которая была готова едва ли не удушить негодяя Питера, передумала, едва взглянув на него. Смотреть без смеха было невозможно. Питер Роули за рюкзаком с парашютом напоминал чем-то кролика, который прячется от лисы под листиком капусты.

— Эй, вылезай оттуда! Я не хочу всю дорогу общаться с улиткой!

Питер скрепя сердце согласился уступить почетное место у иллюминатора, сам же привалился рядом. Под тяжестью пережитого он почти сразу уснул, а вернулся на землю он уже в прямом смысле от взволнованных реплик спутницы:

— Эй, Пит, слышишь — в Англии!

Питер Роули бросился к выходу.

Анна шла по зданию аэропорта, глядя прямо перед собой. Никто из окружающих не смог поймать на себе ее взгляд, хотя ей и было очень интересно, что за люди живут в этой стране. Ничего, она еще успеет познакомиться с местными нравами. Но как-нибудь так, чтобы никто не заметил ее пристального интереса. Конечно, Анна отмечала краем глаза, что мужчины провожали ее взглядами, однако не строила из себя мисс Америку и не старалась выглядеть лучше, чем она есть. Никогда ее спина не выпрямлялась после того, как она замечала свое отражение в витрине; безупречная осанка, ухоженные руки и волосы были неотъемлемой частью образа Анны. Хорошо выглядеть было для нее так же естественно, как и дышать.

Она такая не для кого-то, а для самой себя, потому что ей нравится ее внешность, характер и образ жизни. Кого-то не устраивает? Пускай. Это не ее проблемы.

Выйдя из здания аэропорта, Анна и Питер, утомленные пограничными и таможенными формальностями, устало опустились на сиденье такси. За окном замелькали улицы и площади, памятники и парки, автобусы и вывески… Но потом все это замедлило бег часа на полтора — где-то впереди произошла крупная авария и образовалась огромная пробка. Кругом все пронзительно гудело, рычало, ругалось.

Анна закрыла глаза. Ну почему именно в день ее приезда?! Она коснулась прохладными пальцами своего пылающего лба. Что поделаешь? Вечер, час пик, авария… Надо ждать. Ждать, ждать, ждать… Питер робко молчал, моля о прощении одними глазами. Вот кто втянул ее в эту авантюру! Вот из-за кого она торчит в пробке посреди Лондона! Анна постаралась успокоиться и сдержаться.

Это вполне успешно удавалось ей в течение пяти минут.

— Ну зачем, зачем, зачем я тебя послушала?! — Щеки Анны побледнели от гнева.

Питер откровенно любовался ее горящими глазами, которые могли менять цвет в зависимости от душевных переживаний их обладательницы. Изумрудные — когда она мечтала, темные, как листва после дождя, если затевалось что-то интересное; солнце же наполняло их задорными золотистыми искорками…