— Кто-нибудь принес настоящие дары? — спросил Гаммонт.

Остальные тринадцать делегатов ждали своей очереди. Насколько могла видеть Мири, один из них держал кувшин с водой, другой стоял рядом с повозкой, груженной коровьими костями. Некоторые делегаты испытывали неловкость, а другие дерзко улыбались и не прятали глаз.

Королю ответил делегат с банкой червей:

— Разумеется, при обычных обстоятельствах мы бы преподнесли любимому монарху наши лучшие шелка, — сказал он. — Но подати в этом году…

— Его величество не желает больше терпеть этот фарс, — изрек Гаммонт.

Король подошел к ступеням, ведущим с помоста, вокруг него сгрудились гвардейцы.

Кэтар покачала головой:

— Мне так хотелось, чтобы мы не выделялись как невежественные бедняки. Но мы опять оказались белой вороной. Другие делегаты давно все спланировали, только меня не посвятили в свои планы.

Мири толком не поняла, что происходит, но разглядела растерянность и тревогу на лице Бритты, когда она и Стеффан последовали за королем.

К королевской процессии приблизился человек в одежде из красивой красной ткани.

— Последний дар, ваше величество, — произнес он.

Штаны на нем едва доходили до щиколоток, рукава заканчивались высоко над запястьями — невольно возникало впечатление, что он позаимствовал одежду у какого-то коротышки.

— Это кто-нибудь из делегатов? — спросила Мири.

Кэтар покачала головой.

— Какую провинцию ты представляешь? — спросил Гаммонт.

— Босоногую! — ответил незнакомец и достал из-за пазухи какой-то предмет.

Мири в жизни не видела пистолета и только позже узнала, что громкий треск и шипящие искры были произведены вспышкой пороха, протолкнувшего свинцовый шарик по стволу, нацеленному в грудь короля. Зато все это знали королевские гвардейцы, и, как только незнакомец достал оружие, охрана пришла в движение. Один охранник прыгнул к королю и повалил его на землю. Остальные поспешили втиснуться между ним и человеком в красном, а еще несколько охранников выстрелили из своих длинноствольных мушкетов. Залпы оружия окрасили воздух дымом, больно ударили Мири по ушам.

Когда дым рассеялся, стало видно, что на земле лежат несколько человек. Все они поднялись, кроме двоих: это были охранник, закрывший короля от пули, и сам стрелок, сраженный мушкетами гвардейцев.

Мири показалось, будто она смотрит на все это издалека, и она скорее почувствовала, чем услышала собственный крик.

В палатах из хлеба жила королева,

Тра-ля, тру-лю, ненасытное чрево.

Изгрызла кровать и комод обглодала,

Тра-ля, тру-лю, днем и ночью жевала!

Ни с кем не желала делиться любезно,

Тра-ля, тру-лю, и просить бесполезно.

Но плесень зеленая — вот так дела! —

У жадины хлебный дворец отняла!

Но кричала не только Мири.

Гвардейцы окружили короля и его свиту, оттесняя их ко дворцу. Толпа, собравшаяся на церемонию вручения даров, побежала к воротам. Двор мгновенно превратился в клетку.

— Сюда! — велела Кэтар.

Эскелиты последовали за Кэтар ко входу во дворец, обходя подальше два неподвижных тела.

Несколько гвардейцев с грозным видом загородили дверь. Кэтар объяснила, что она делегат, а девушки — служительницы принцессы, но гвардейцы крепко держали свои копья.

Из дворца появилась Бритта. Без солнечных искр ее волосы выглядели темнее, щеки, покрытые веснушками, ярко пылали.

— Пропустите их, пожалуйста, — сказала Бритта, и только тогда гвардейцы отступили.

Во дворце нависла тяжелая атмосфера, словно дым от засорившейся печной трубы. Когда Мири представляла встречу со своей лучшей подругой, ей и в голову не пришло, что прозвучат выстрелы, погибнут люди. По сигналу Бритты все девушки, включая Мири, и Петер последовали за ней по коридору в большую комнату. Она закрыла дверь и щелкнула замком.

Мири больше не слышала шума и криков со двора. Рядом с ней был Петер, их руки соприкасались. Бритта зажмурилась. Герти, самая младшая из девушек, дрожала. Мири поняла, что никто из них пока не готов говорить о случившемся.

Она прокашлялась:

— Значит, мы будем жить здесь?

Герти вздохнула и огляделась, обрадованная тем, что можно отвлечься.

Комната напомнила Мири общую спальню учениц в академии принцесс. Но там им выделили пустое, необставленное помещение. А в этом зале на полу лежали ковры, спальные места представляли собой матрасы на деревянных рамах, отделенные друг от друга свисающими с потолка занавесками, что давало возможность каждой девушке спокойно переодеться и спать в относительной изоляции от других. Ткани для занавесок были цветные, с цветочными узорами, в полоску или завитушку. Мири решила, что это сделано для красоты, но ей подобное убранство показалось чересчур ярким.

— Да, это ваш дом на целый год, — сказала Бритта. — Постарайтесь не волноваться. Здесь нам ничто не грозит, охрана обо всем позаботится. Все собрались, кто приехал? В таком случае можно убрать лишние кровати. Моя комната находится напротив, через коридор.

— Мы будем жить в самом дворце? — спросила темноглазая Лиана, с удовольствием озираясь по сторонам.

— А я думала, дворец построен из линдера, — сказала Герти, проводя кончиками пальцев по стене из светлого известняка.

Ее отец, глава деревенского совета, был здоровяком, а его дочь скорее напоминала птичку — худенькая, светленькая, очаровательная певунья.

— Только главное крыло, где живет король, — пояснила Бритта. — Мы находимся в южном крыле. Здесь действуют удивительно строгие обычаи: только королевская семья может жить в стенах из линдера, слугам и охранникам дозволено проводить там не больше восьми часов подряд, а потом они должны переходить в другое крыло дворца, ну и тому подобное. — Она пожала плечами. — Разве их поймешь, этих сумасшедших жителей равнины.

Мири рассмеялась, и Бритта ей улыбнулась.

— Кэтар, — сказала она, — я подумала, что ты захочешь побыть со своими подругами, пока они здесь, поэтому велела перенести сюда твои вещи из комнаты в крыле делегатов.

Бритта улыбнулась, уверенная, что сделала хорошее дело, и вроде бы даже не заметила сомнения на лице Кэтар.

У Кэтар никогда не было подруг, хотя, по мнению Мири, ее жестокость в прошлом объяснялась просто несчастливой жизнью. Возможно, теперь, когда она покинула гору Эскель и отца, который никогда ее не любил, она наконец готова к дружбе.

— И мои вещи тоже пусть сюда принесут, — заявил Петер, падая на ближайшую кровать.

Утонув в мягком матрасе, он застонал от удовольствия и перевернулся на бок.