– Ты мои сапоги возьми, – так же шепотом командовала она. – И квартиру на ключ закрой, да пошевеливайся!

Василиса не стала запирать дверь, все же сюда должна была нагрянуть милиция, а поэтому она только плотно ее прикрыла. Потом поймала-таки Люсю уже возле подъезда и заставила надеть сапоги.

Дома Люся как-то быстро успокоилась. Она уже сообщила в милицию по телефону-автомату и даже успела несколько раз безрезультатно позвонить дочери, а вот Василиса наоборот – впала в прострацию. Василиса Олеговна прочно уселась на кухне, нагрела чаю и от тяжелого потрясения принялась впихивать в себя все, что попадалось под руку. Сначала под руку попались утренние котлеты, которые, к слову сказать, Люся нажарила на три дня, потом, не мигая, Васенька уплела плавленый сырок и так же, не отрываясь от трещинки на обоях, принялась шарить по нижним полкам холодильника. Люся понимала состояние подруги, поэтому решила оставить ее в покое, не трогать, а пока та приходит в себя, быстренько сбегать в магазин, заодно и щенка прогулять. Иными словами, надо было расправиться с мелкими делами, чтобы потом заняться крупными – вечером предстояло много думать.

Быстренько сбегать в магазин не удалось – на обратном пути Малыш погнался за кошкой, Люся, размахивая сумками, за Малышом, затем этими же сумками пришлось отхлестать непослушного питомца за то, что влез в мусорный бак, в результате чего купленные яйца погибли, потом пришлось оттирать куртку от пятен – встреча с помойкой не прошла бесследно… В общем, Люся добралась домой не скоро. Однако Василиса все так же сидела на кухне, тяжело пыхтела и мутным взглядом по-прежнему изучала обои. Вероятно, холодильник уже был обработан дочиста, потому что теперь Василиса Олеговна скорбно догрызала горбушку хлеба.

– Вася! Васенька, нам вредно, чтобы ты так расстраивалась, – попробовала вразумить ее Люся, но ответом ей был лишь тяжкий продолжительный стон.

Тогда, дабы остановить всепожирающий процесс, Люся отобрала хлеб (рука Василисы тут же принялась шарить по столу, будто женщина была слепая), щедро намазала остатки горбушки горчицей и сунула подруге. Васенька вгрызлась в корку, из глаз сразу обильно покатились слезы, и только после этого она впервые заговорила:

– Я поняла, Люся, почему возле нас всегда такие события происходят. Ты у нас, Люсенька, просто престарелая катастрофа. Как я еще выжила с тобой в…

– Здра-а-ассьте, – развела руками обескураженная Люсенька. – Твой сын не может справиться с преступностью в городе, а виновата я! Я, что ли, Римму эту… Слушай, а что там с ней было?

– Кровь! Там была кровь, и Римма совсем не шевелилась, должно быть, погибла. Я даже думаю – ее убили. А все ты!! «Щеночка надо грамоте собачачьей учить, а то он у нас дурак дураком!» Не ты, что ли, говорила? Еще меня пихнула фигурантом бегать! Ну и что теперь? На кого думать будут?.. Нет, так глупо мы еще никогда не подставлялись…

Люся не перечила – подруге важно было выговориться, и только потом с ней имело смысл поговорить по-человечески. Однако, выговорившись, Василиса медленно двинулась в комнату, залезла в старенький шкаф почти целиком и принялась выкидывать оттуда постельное белье, одежду, носки, кофты…

– Вася, ты решила прятаться в шкафу? Прям как маленькая, честное слово…

– Я не прятаться решила! Я собираюсь! В тюрьму, между прочим! Ты не видела мой розовый пеньюар, такой, на завязочках?

– Это байковый халат, что ли? Да вон он, на нем Финли спит…

Финли был огромным изнеженным котом, которому всегда отдавалось все самое лучшее, в том числе и розовый байковый «пеньюар». Василиса когда-то сама подсунула вещь под пушистое брюшко любимца, но теперь вдруг обиженно засопела и готова была даже разрыдаться.

– Вася!! Успокойся и выслушай меня внимательно! Нам надо всерьез обдумать все, что произошло.

– Я не могу обдумывать! Потому что я не знаю, что произошло! Мы просто пришли, сидели пили чай…

– Мы его не пили, Вася. Мы разговаривали и ждали пирог. Потом пирог испекся, хозяйка пошла за ним в кухню, и ее долго не было…

– Ха! А как бы она пришла?!

– Не перебивай, следи за мыслью. А затем к нам в комнату вошел Кислицын. Он прямо-таки незаметно прокрался!

– А тут мы! На собачьих кормах! А в кухне приконченная хозяйка! Замечательная картина, Иван Грозный со своим сыном отдыхают!

– Интересно, а как ее прикончили? И кто, ведь в доме никого не было? – задумчиво выдирала из кошачьего хвоста шерстинки Люся. Кот гневно кусал хозяйку за пальцы, но та боли не замечала, так была поглощена мыслями. – Надо посидеть подумать…

– Да не вопрос! Сейчас подъедет милиция, нас посадят в обезьянник, и сиди себе, думай!

– Я не хочу в обезьянник. Что я, макака? – опешила Люся, но умело взяла себя в руки: – А с чего ты вообще решила, что за нами кто-то приедет? Даже если этот быстроногий Кислицын успел сообщить в милицию про нас, он ничего не сможет рассказать о нас толком. Он же нас совсем не знает. Ты вчера не говорила ему свои паспортные данные?

– Хотела. Он не слушал, на редкость неуважительный мужлан попался! Сейчас внимательного мужчину найти – большая удача, – надула губы Василиса.

– Большая удача в данный момент – это то, что он вчера тебя слушать не захотел! Теперь представь – даже если он и сообщит, что видел на месте преступления двух интересных особ, он не сможет назвать ни наших имен, ни фамилий, ни адреса.

– А если милиция фоторобот нарисует? – начала оживать Василиса.

– Я тебя умоляю! Наша милиция может помощи у граждан попросить только по одной краевой программе, в передаче «Помогите!». А такая передача идет три раза в неделю, и то далеко не факт, что кто-то ее регулярно смотрит. Короче, как бы то ни было, у нас с тобой еще есть какое-то время.

Василиса судорожно всхлипнула и принялась нервно заталкивать разбросанные вещи обратно в шкаф. Под горячую руку подвернулся и кот, который тоже был зашвырнут туда же. Только резкий вопль животного привел Василису в чувство.

– Люся, а для чего у нас это… время? Ты что, хочешь сказать… ты хочешь сказать?..

– А что делать? – погрустнела подруга. – Делать нечего, надо искать истинного убийцу, не можем же мы постоянно висеть на стенде «Их разыскивает милиция». К тому же твой Пашенька, добрая душа, мигом нас вычислит.

– Ага. Вычислит. Его за такую мать уволят со службы. А у него трое детей, девочки. Очень кушать любят. А с чего будем начинать? Господи, Люся, я уже забыла всю криминалистику, – закатила глаза к потолку Василиса и напыщенно поправила жиденькую фрикадельку прически.

«А когда ты ее знала»… – вздохнула Люся, но понапрасну вступать в спор с подругой не стала.

– У меня, пока я Малыша выгуливала, кое-какие идейки наметились. Во-первых, как-то надо снова на собачью площадку просочиться. Нас, конечно, могут заметить, но просто необходимо взглянуть на Кислицына. Сама подумай – если мы с тобой не убивали, а кроме нас там никого не было, только он… так, может, это он ее и…