Мдааа… Посмеиваясь, тру лицо руками. Угораздило, блин, внимание на девушку обратить. И так ночка просто жесть выдалась, а теперь ещё с законным антистрессом явный облом. Я же не извращенец трогать то, что не в себе.

Смотрю на часы и понимаю, что Теона не выходит из кабинки почти пять минут. Не долго думая, просто срываюсь следом за ней, и нахожу девчонку, силищей на корточках возле стены на полу.

— Эй, — присаживаюсь и, подхватывая за волосы, заставляю поднять голову. — Ты чего?

— Тошнит… — вяло отвечает она. Хочет снова спрятать лицо в коленках, но я не позволяю.

— Так! Не отключаться! — рявкаю, экстренно соображая, что с ней делать. — Ты что-нибудь пила?

— Совсем чуть-чуть, — виновато отвечает она.

— Что? — снова повышаю голос. — Давай, вспоминай живее!

— Коктейль, розовый такой с оранжевым… Несколько глотков. Его только принесли, и мы танцевать пошли.

— Это «Лагуна». В нем нет ничего такого, чтобы тебя так размазало. Ну-ка! — заставляю девчонку встать на ноги, жестко придерживая за предплечье, — Здесь мы сидеть не будем. Сейчас позвонишь, как и хотела, отцу. Пусть забирает тебя к чертовой матери и разбирается.

— Нет, — начинает упираться девчонка и, спотыкаясь, неожиданно падает мне в объятия. Точнее, мне приходится подхватить ее за талию, чтобы не упала.

От нашей случившейся близости внутри моей головы гаснет свет, а тело бросает в жар. Раздражение и острое желание побыстрее избавиться от новой знакомой, как от головной боли, сменяются на противоположные: стиснуть посильнее руки (что я и делаю), прижать к себе девушку крепче, чтобы лучше чувствовать каждый изгиб тела и дышать… Этим совершенно обезоруживающим и родным сладким запахом мёда и орехов с ее волос.

— Не надо папу, пожалуйста, — умоляет она со слезами в голосе. — Можно я просто где-то у вас посижу. Все скоро пройдёт…

— В том то и дело, что не пройдёт, — со вздохом подхватываю я ее под обмякающие коленки и на руках доношу до кабинета, где укладываю на диван.

«Тяжёлая зараза!» — Разминаю затёкшие от напряжения мышцы. — «А по виду и не скажешь.»

В дверь раздаётся стук.

— Саид Артурович, можно? — в кабинет, держа поднос, заходит официантка и старательно отводит глаза от моей гостьи. — Куда поставить? Вы просили чай.

— На стол, — делаю я взмах рукой. — Спасибо.

Достаю из кармана телефон, на всяких случай приношу поближе к дивану мусорное ведро из-под стола и присаживаюсь на стул возле головы своей гостьи.

— Что чувствуешь? — Спрашиваю погромче, потому что она лежит с закрытыми глазами.

— Кружит… — делает судорожный вдох. — Как на вертолёте.

— В целом, это хорошо, — немного расслабляюсь я. — Эй! — треплю за плечо. — Теона, посмотри на меня.

С трудом распахивает глаза.

— Я сейчас вызову тебе врача, — говорю уверенно и мягко. — Он возьмёт кровь. И скажет, чем побыстрее привести тебя в норму.

— Не надо врача! — Пытается она подорваться, но снова со стоном прислоняется к спинке дивана. — И папу не надо. Он очень строгий. Можно я просто у вас полежу? Или вызовите мне такси на улицу Фрунзе двенадцать.

— Ты там живёшь? — уточняю я, ловя себя на странном ощущении, что уже как-то настроился помочь этой идиотке сам. И будет досадно ее отпустить.

— Да, — кивает. — Там моя квартира.

— Ты же не хотела к отцу, — недопонимаю я.

— Эта квартира от мамы осталась, — вносит ясность Теона.

Так, строгий папа, наследство от мамы — начинает вырисовываться у меня в голове общая картинка.

— Нет, — качаю головой. — Одной оставаться тебе нельзя. Давай-ка…

Подхожу к столу и беру с подноса чашку с чаем, щедро закидывая в неё четыре кубика сахара.

— Нужно попить хотя бы пару глотков, — потягиваю девушке чай. Она перехватывает кружку у меня из рук холодными пальцами.

— Спасибо большое… — делает с трудом глоток.

— Ты замёрзла? — спрашиваю у неё.

— Просто знобит немного, — отвечает Теона, передергивая плечами. — Но зато тошнота уже уходит…

Я очень плохо слышу ее ответ, он звучит будто сквозь вату. Потому что в этот самый момент мой взгляд залипает на покрасневших от горячего чая блестящих губах. И мне так нестерпимо хочется прямо сейчас проверить, такие же сладкие ли они на вкус, как и запах их хозяйки, что я, как зачарованный подхожу к ней, протягиваю руку и провожу по губам пальцем, делая вид, что просто убираю налипшую к щёчке прядь.

Млять! Дыхание сбивается, и сердце начинает стучать быстрее. Все-таки с первого взгляда мне не показалось. Я хочу эту девушку.

Даже в таком подавленном и уязвимом положении. Даже помня, что десять минут назад подбирал ее с пола туалета, после того, как ее тошнило.

У меня, очевидно, от пережора бабами совсем крыша поехала!!!

Теона, вжимаясь в спинку дивана, смотрит на меня, как зашуганный сурикат. Но при этом такой воздушный, немного всклоченный и милый.

Капец! Она же ещё ребёнок!

Отшатываюсь от девушки. Беру с кресла кардиган и накидываю на неё сверху.

— Ты останешься здесь, и я вызову врача, — говорю охрипшим от накрывших эмоций голосом. — Второй вариант — я сам звоню твоему отцу. Выбирай, Теона.

— Первый, — обречено вздыхает она.

Приглашённый врач оказался приятным мужчиной с легкой проседью. Он взял у меня экспресс-анализ крови и сказал, что тяжелой интоксикации нет. Дал несколько таблеток, после которых меня практически сразу перестало тошнить, а в голове наступила долгожданная ясность, и посоветовал полежать пол часа.

Зачем люди это делают? В чем удовольствие употреблять эту дрянь регулярно, да ещё за такие деньги — для меня загадка. Я сделала всего несколько глотков и чуть второй раз не родилась от своего состояния. Как вспомню…

Если честно, я морально готовилась к тому, что врач, услышав причину вызова, будет кидать косые взгляды и захлебываться в лекциях морализма. Но ничего подобного не было. Наверное, он решил, что я — женщина Саида Артуровича. И меня нужно бояться. Ну а по каким ещё причинам девушка может находиться в непотребном виде ночью с мужчиной один на один?

Да и сложно представить женщину, которая бы не захотела находиться ночю с этим мужчиной. Потому что он выглядит, как картинка из женского журнала высшего уровня «глянца». Блеск иссиня-чёрных волос, смуглая кожа, высокий рост, широкие плечи и щетина… ммм… которая так приятно покалывает кожу, если прикоснуться. Я успела это почувствовать, пока Саид Артурович нёс меня на руках.

Но самое нереальное — это его голубые пронзительные глаза. До мурашек. До печёнок. До трясущихся коленок.