— Пойдем расскажем новости леопарду, — прошептала я Мирто.

Когда мы вошли в гостиную, то сначала ничего не увидели: вишневые бархатные портьеры были задернуты. Но вскоре глаза привыкли к темноте, и тогда… мы обе так испугались, что схватились за руки и застыли на месте, оцепенев от ужаса. ЛЕОПАРД ПОВЕРНУЛСЯ! Он уже не стоял, как раньше, мордой к стене — теперь он смотрел в то окно, которое выходило на море.

Мы молчали, не в силах говорить. На какое-то мгновение я подумала, что мне это показалось, но Мирто крепко сжала мою руку, и я поняла, что ей тоже страшно.

— Ты видела? — еле произнесла я.

— Да, — прошептала она.

Мы опрометью бросились из гостиной и помчались на кухню к Стаматине.

— Ты вытирала пыль в витрине? — закричали мы разом.

— Что вы так кричите? — отозвалась Стаматина. — Если бы и вытирала, так уже сказала бы вам об этом.

Но ваша тетя никак не дает мне ключ. Она хочет сама там убирать.

Но, конечно, мы даже не думали спрашивать тетю Деспину, потому что наверняка бы она сказала:

— Да, это я его повернула.

А вот если бы мы спросили Никоса, он рассказал бы нам новую историю леопарда — например, как он повернулся к окну, чтобы ждать прибытия волшебного корабля, который должен увезти его в дальние страны.

Деревня, в которую мы ездили каждое лето, находилась прямо напротив города, с другой стороны пролива. Ночью оттуда виднелись городские огни, а если на море был штиль, то и слышались отзвуки далеких голосов. Деревня называлась Ламагари, хотя она, конечно, не была обычной деревней. Там жили только те, кто работал в узких, вытянутых строениях — местные называли их «амбарами» и хранили там бочки с вином. А жили они в маленьких приземистых домиках, построенных где из саманного кирпича, а где из камня, и эти домики все называли просто «лачугами».

Там было и несколько каменных двухэтажных домов, с верандами и просторными дворами; их гордо именовали «башнями», пусть в них и было не больше трех комнат, как в нашей. Здесь проводили лето владельцы амбаров. У нас же не имелось ни одной бочки, как ни жалко, — ведь будь так, мы могли бы, как только какая-нибудь бочка совсем обветшает, закатить ее в море и плавать в ней, как в настоящей лодке. Когда-то, много лет назад, у дедушкиного отца были свои амбары, но их продали, чтобы дедушка смог учиться и покупать своих «древних». Потому-то у нас и осталась своя башня в Ламагари.

От города до Ламагари полчаса на лодке. Каждый год мы посылали весточку кир Андонису, лодочнику, и он приплывал за нами на своей «Кристаллии» — лодка называлась в честь его жены, утонувшей в море. Обычно кир Андонис брал с собой дочь Артеми, нашу лучшую подружку в Ламагари.

Мы уехали вместе с тетей Деспиной и дедушкой. Папа и мама должны были теперь приехать только на выходные. Что, прямо скажем, очень кстати. Потому что папа, который родился не на острове, настолько боится моря, что не позволяет нам и шагу сделать без сопровождения взрослых. И он считает нас такими глупыми, что, по его мнению, мы непременно поскользнемся на молу, свалимся в море и, конечно, утонем.

А вот тете Деспине вполне достаточно, если мы не натащим песка в дом и будем мыть ноги перед сном, а что касается моря… «Вам только на пользу пойдет поджарить шкурку в соли». Да и дедушка требует от нас только одно: вспомнить вечером очередную древнюю пословицу, которую он рассказал нам утром за завтраком.

Так что мы были уже совершенно готовы к переезду в Ламагари, когда накануне папа позвал нас, чтобы еще раз озвучить свои десять «НЕ» — «десять заповедей», как мы с Мирто их называем. Каждый год он повторяет одно и то же — мы уже наизусть их выучили.

Десять заповедей (папы):

1. Не заплывать на глубину.

2. Не ходить босиком.

3. Не сидеть в море часами.

4. Не лазать по деревьям.

5. Не есть неспелый виноград.

6. Не есть немытый виноград.

7. Не садиться в лодку без взрослых.

8. Не карабкаться на скалы.

9. Не уходить дальше слышимости голоса тети Деспины.

10. Не ссориться.

Мы выслушивали заповеди одну за другой и кивали: «Да, папа!»

Но стоило нам добраться до Ламагари, как мы забывали все до последней буквы. Ну как выполнить все эти «НЕ», которые требует папа? Тогда зачем нам вообще ехать в деревню? Так что «десять заповедей» действовали только в выходные, которые мы из-за этого прозвали «днями отчаяния». Когда остальные ребята собираются идти к дальним скалам за крабами или морскими блюдечками, нам только и остается, что сказать: «Мы не можем. У нас „дни отчаяния“».

Мы сидели на застекленной веранде и ждали, когда за нами приедет кир Андонис. В море была целая флотилия лодок, но «Кристаллию» мы узнали сразу.

— Плывет, плывет! — завизжали мы и высунулись из окна, чтобы разглядеть, приехала ли с отцом Артеми.

Вскоре рядом с кир Андонисом мы различили красное пятно, болтавшееся туда-сюда. А потом послышался далекий голос, словно из подводного царства:

— Мирто-о-о-о-о! Ме-е-е-е-елия!

— Артеми-и-и-и-и! — закричали мы в обе глотки. Теперь-то было отлично видно и нашу подружку, и ее красную юбку, и то, как она машет нам обеими руками.

Стоило нам прыгнуть в лодку, как мы тут же бросились друг другу в объятия.

— А ну, тихо, вы мне мой дом потопите!

Так кир Андонис называет свою лодку — «мой дом». Может, потому, что летом он в ней спит.

Артеми на год старше меня и на год младше Мирто. Так что она у нас обеих в подружках. Она никогда не ходила в школу, и кир Андонис тоже неграмотный и не может ее учить. Зато Артеми знает целую кучу полезных вещей: как зовут всех рыб, каждую, даже самых крошечных! Какая хитрость требуется, чтобы поймать ту или другую. В каких камнях водятся морские блюдечки и куда заплывают креветки. Она сама рыбачит, даже осьминогов сама ловит. И если бы кир Андонис разрешил, то Артеми справилась бы даже с парусной лодкой.

— Ну, как там леопард? — прошептала Артеми.

И мы тут же ей всё выложили: что он повернулся мордой к морю!

На молу уже собралась и поджидала нас вся наша компания: Нолис, Одиссеас и малышка Авги. Они дружно завопили и, как только мы ступили на сушу, вытащили свистки, сделанные из стеблей тростника, и начали свистеть. Тетя Деспина, дедушка и кир Андонис, нагруженные вещами, выдвинулись вперед, а мы — за ними.

В башне нас уже ждала Стаматина, которая приехала на день раньше, чтобы привести дом в порядок. Мы сразу же сбросили сандалии. Мирто даже подцепила одну сандалию ногой и подкинула в воздух так, что она завалилась на полку.