доктор, завтра, — сказала она, бросила последний взгляд на мужа, повернулась и пошла к выходу — прямая, непреклонная, непостижимая.

— Мама!

Она нервно обернулась.

Мелани с широко раскрытыми глазами указывала в сторону кровати. Женевьева проследила за пальцем дочери. Что? Ничего не измени…

Палец девочки указывал на монитор у кровати Мишеля, тот, где ещё минуту назад мелькали разноцветные цифры, диаграммы и шкалы. Теперь экран был чёрен. Осталось только пульсирующее сердце в углу, то, что показывало частоту сердцебиения. Оно мерцало, билось и увеличивалось, увеличивалось, словно решило заполнить всё пространство экрана. А посредине радужно переливалась надпись: «Я люблю тебя, Мелани!»