Разрозненная географически и лингвистически Италия не знает и политического единства. Конечно, соперничество папы и императора после смерти в 1250 году Фридриха II утратило прежнюю энергию. Конечно, после избрания папой француза Климента V, перенесшего папскую резиденцию в Авиньон, «Рим больше не в Риме». И все-таки многие годы после смерти Фридриха II в каждом итальянском городе борются две группировки — гвельфы и гибеллины. Более того, гвельфы раскалываются на соперничающие партии — сначала в Пистойе, а затем во Флоренции, где белые гвельфы, враждуя с черными гвельфами, ведут братоубийственную войну, одной из самых знаменитых жертв которой станет Данте. Между тем новый чужак подчиняет своей власти почти половину Италии — французский принц Карл Анжуйский, брат Людовика Святого, признанный в 1263 году римлянами пожизненным сенатором и ставший арбитром в итальянской политике вплоть до своей смерти в 1285 году. В течение нескольких лет Карл Анжуйский, извлекая выгоды из поддержки папы Урбана IV, француза по происхождению, и его преемников, создает в Италии обширные владения, раскинувшиеся от долин Пьемонта на севере до Сицилии на юге. Победы, одержанные им над наследниками Фридриха II (Манфред разбит в 1266 году при Беневенто, Конрадин пленен в 1268 году у Тальякоццо), открывают ему ворота всех городов, где господствуют гвельфы, в том числе Флоренции. Поскольку с 1250 по 1276 год императорский престол остается вакантным, Карлу I, к тому времени королю Сицилии и римскому сенатору (папский престол тоже пустует — с 1268 по 1271 год), удается подчинить своей власти Милан, Турин и другие города Северной Италии, а также Пизу, Сиену и еще несколько городов в Центральной Италии. Гибеллины вынуждены полностью прекратить сопротивление. Они вновь поднимают голову в 1273 году, вдохновленные избранием императора Рудольфа Габсбурга. Против Карла I восстают Генуя, Ломбардия и Пьемонт (из которого он вынужден уйти), Милан, власть в котором переходит к представителю рода Висконти, Рим, где всю власть берет в свои руки папа Николай III. Но преждевременная смерть Николая III в 1280 году и избрание папой француза Мартина IV дают начало новому взлету Карла I: он станет королем Албании, королем Иерусалима и властителем Сардинии, правителем которой сделает своего сына Филиппа. Но впереди новое падение — как результат борьбы за Сицилию между ним и королем Арагона Педро III, считающим себя законным претендентом: он женат на дочери покойного сына Фридриха II Манфреда, разбитого в 1266 году при Беневенто Карлом Анжуйским. Знаменитое народное восстание 1282 года, «Сицилийская вечерня», изгоняет французов с Сицилии, отдав остров под власть короля Арагона. Таким образом, Сицилия окончательно потеряна для Анжуйского дома, но он тем не менее господствует на юге Апеннинского полуострова: Карлу I наследует его сын Карл II (1285–1309), Карлу II — Роберт (1309–1343), который будет, прямо или через наместников, управлять Флоренцией в первые десятилетия XIV века. Анжуйская династия остается на протяжении всего интересующего нас периода одной из наиболее могущественных политических сил Италии. Возглавляя гвельфов, она смогла объединить вокруг себя множество городов-государств Центральной Италии, включая Флоренцию.

Что касается императоров, то Италия в течение многих лет их не интересует, и Данте обращает горький упрек к Рудольфу Габсбургу и его сыну Альберту, императору в 1298–1308 годах:

(Чистилище, VI, 97–99, 112–114)

Когда же Генрих VII Люксембург, в свою очередь, был избран императором и в 1310 году направился в Рим за императорской короной, ему оказали восторженный прием в Турине и Милане (здесь его коронуют «железной» короной лангобардов). Города же, где правят гвельфы, в их числе Флоренция, закрывают перед ним ворота или даже восстают против него. В Риме половина жителей — его противники. На обратном пути в Германию в 1313 году Генрих VII застигнут эпидемией малярии и умирает, оставив в глубокой печали Данте и всех, кто с энтузиазмом приветствовал его прибытие (Данте назвал его «новым Моисеем»). Так рухнула надежда Данте на возрождение Священной Римской империи, в которой, согласно концепции, подробно им разработанной в трактате «Монархия», Италия была бы садом, Рим — духовной столицей, папа, олицетворение одной из двух универсальных властей, пекся бы о духовном спасении человечества, а император вел бы его по пути земного процветания.

На самом деле, римским папам, кроме Бонифация VIII, дела не было до анахронических мечтаний Данте. Еще до того как обосноваться в Авиньоне под защитой французских королей, во власти которых они находились, являясь их подданными или, по крайней мере, согражданами, папы времен Данте, как правило, предпочитали покровительство Анжуйского двора в Неаполе. Это справедливо в отношении Гонория IV (1285–1287), Николая IV (1288–1292), Целестина V (1294), Бонифация VIII (1294–1303), Климента V (1305–1314) и Иоанна XXII (1316–1334). Вот почему Италия, покинутая императорами (за исключением Генриха VII) и с 1305 года — папами, предстает перед Данте в весьма неприглядном свете:

(Чистилище, VI, 76–78)

В раздробленной Италии Флоренция, по Данте, — тот же тип города, разделившегося в самом себе. Действительно, на первый взгляд раздоры и расколы являются неотъемлемым атрибутом политической жизни города. Сначала гвельфы против гибеллинов, потом — во времена Данте — черные гвельфы против гвельфов белых, кланы не перестают восставать друг против друга в кровавых схватках. Но за этим фасадом скрывается динамичный рост экономики, сделавший Флоренцию Данте одним из крупнейших торгово-промышленных и банковских центров средневекового Запада. Именно тогда, в конце XIII — начале XIV века, Флоренция достигает уровня своих ближайших (Пиза) или более отдаленных (Генуя, Венеция) конкурентов. По численности населения (около 100 тысяч человек), наряду с Миланом, Венецией и Генуей, она входит в четверку наиболее населенных городов Италии (в Париже живет немногим больше жителей, а в Лондоне — менее половины); по производственным показателям крупнейших цехов, среди которых Калимала и Лана, занимает ведущее место в Европе (несмотря на невыгодное географическое положение — в глубине итальянской территории, без выхода к морю и, как следствие, без флота). Не отстает Флорентийская республика по количеству и красоте общественных и частных сооружений; по достижениям писателей, художников и ученых, несмотря на отсутствие в городе полноценного университета; по масштабам деятельности купцов, торгующих по всему миру, особенно во Франции и Англии, где они занимают прочные позиции, вызывая восхищение и зависть; по роли банкиров в международных делах — без их услуг не могут обойтись ни папы, ни князья, ни короли (прежде всего английские).

В политическом отношении после победы Карла Анжуйского при Беневенто в 1266 году во Флоренции господствуют гвельфы. Чаша весов, в предшествующие десятилетия склонявшаяся то к гибеллинам, то к гвельфам, теперь остановлена — и надолго. Принадлежность к лагерю гвельфов вовсе не означает безоговорочной приверженности планам папы и их анжуйским союзникам в Неаполе. Это становится очевидным в 1301 году, когда часть правящей элиты города (в том числе и Данте) встает в оппозицию к Карлу Анжуйскому, прибывшему, чтобы подчинить ее себе и папе Бонифацию VIII. Политический мир и мир деловой расколоты: белые и черные гвельфы находятся во враждебном противостоянии — ситуация, которую нельзя охарактеризовать иначе как «кризис партии».[2]