–Кызым, балакаем – доченька, деточка,– заботливо хлопочет возле Флоры мама, призывая отведать принесенные ею вкусности.

На столе – и бавырсак, и казылык, и губадия, и пироги с калиной и яблоками. Стол они к ее приезду накрыли сообща и сейчас каждый старается угостить хозяйку чем-то своим. Это миг ее триумфа, и Флора с наслаждением вкушает его – ей есть, чем гордиться.

Она знает, что ее репрессированные предки – потомки мурзы – тоже гордились бы ею – образованной, ухоженной, домовитой. Она помнит, какого она рода и старается не ударить в грязь лицом ни в чем.

Все эти годы Флора была не просто мужней женой – она еще и работала. Сфера аудита – тема неблагодарная. Это постоянные инспекции в организации, где тебе совсем не рады. Напряженные лица, настороженные разговоры – привычное явление при таких визитах. Флора же старалась помочь, а не навредить. Подсказывала, где что не так, как это исправить. И постепенно у нее сложилась добрая репутация, которой она дорожит не меньше, чем своим красным дипломом. Но эти бесконечные поездки! Эти заснеженные или запыленные дороги! Зимой и летом она выезжала в районы, колесила по окрестным селам и райцентрам, пытаясь навести порядок в экономике и финансах подведомственных хозяйствах.

–Итак, чем ты намерена заняться теперь?– папин вопрос переводит праздничный ажиотаж в более деловое русло.

–Теперь и о внуках можно подумать,– подхватывает, улыбаясь, мама. Она лучится светом, и солнечный блики весело играют на янтарных кругляшах ее бус.

Альфред отшучивается анекдотом, намекая на то, что за последним дело не станет::

–Перед умной женщиной снимают шляпу, а перед красивой – все остальное. Так что мне осталось только раздеться.

Все весело хохочут, глядя на эту красивую пару. Флора сегодня, действительно особенно хороша: на ней новое голубое кремпленовое платье под цвет глаз, элегантные лодочки, волосы красиво собраны – она умеет подать себя достойно. В ушах и на шее у нее жемчуг, а не золото. Она не любит традиционные золотые перстни и сережки с рубином. Татарки вообще любят серебро с бирюзой.

–Не спеши с этим, успеешь,– шепчет подруга Анзия, заслышав о детях. Она, в отличие от Флоры не стала поступать в институт, и сейчас в ее новом доме бегают уже трое малышей.– Ты сегодня как кинозвезда! Где ты купила это платье, в ЦУМе?

–Нет, сама сшила,– отвечает Флора.

Ни для кого не секрет, что для того, чтобы красиво одеваться, нужно иметь хорошую портниху – в магазинах такого не купишь.

–Сначала передохну,– говорит Флора матери с ответной улыбкой.

Ей, и вправду, хочется немного отдохнуть, осмыслить прожитое и будущее, насладиться покоем женщины, свившей свое гнездо. В этом гнезде сейчас уютно и тепло, в нем много света любви. От чаршау – занавесок, разделяющих жилое пространство – до вышитых накидок на пышных подушках – все это подобрано, сшито, вышито с любовью и со вкусом. Вкусом к хорошей светлой жизни.

Дом они выстроили в том же селе, где жили ее родители. Он просторный и удобный, с приусадебным хозяйством. И Флоре приходится хлопотать не только по дому, но и вокруг него. Но ей нравится здесь жить. Нравится по утрам распахивать дверь в новое летнее утро, спешить к буренке и наседкам.

В эти минуты она не задумывается о своем княжеском происхождении, а кидает взор на горизонт – где река, холмы – мирный сельский пейзаж. Peisan, если по-французски. Нравится хрустеть первозданным снегом зимой, когда в морозное утро вливается неповторимый запах дыма печных труб. Нравится, что соседи по очереди топят баню, приглашая других к себе на балиш – мясной пирог с картофелем с хрустящей коркой. Рецепт его прост, но у каждой хозяйки он получается по-своему.

В подогретое до температуры 30 градусов молоко кладут соль, сахар, добавляют яйцо, топленое масло, затем всыпают муку и вымешивают тесто до тех пор, пока оно не приобретет однородную консистенцию Одну пятую часть теста оставляют для верха балиша, а большую часть раскатывают в пласт толщиной 4–5 миллиметров и кладут на смазанную маслом сковороду. На тесто укладывают начинку, края теста собирают. Затем раскатывают в виде лепешки меньшую часть теста, закрывают начинку, края защипывают. Посредине пирога сверху делают небольшое отверстие, куда позднее заливается бульон, и закрывают «пробкой» из теста. Поверхность смазывают желтком и выпекают при температуре 220 градусов в течение часа. Для начинки мясо нарезают ломтиками, смешивают с картофелем, нарезанным дольками, добавляют мелко нарезанный лук, растопленное масло, соль, перец и перемешивают. Иногда пирог делают с полбой вместо картофеля, и тогда он называется борай балише. Его умеют готовить не все, а рецепт можно найти только в старых кулинарных книгах, или узнать от бабушки. Любой балиш собирает вокруг стола родственников, соседей, званых гостей.

Флоре нравятся эти вечерние посиделки, когда распаренные от бани пары сидят за большим столом, чашка за чашкой попивая чай с душицей, разговаривая по душам. Она и сама собирает девушек на «каз омэсе»– помочи, на которых молодухи под веселые разговоры ощипывают гусей. В эти дни дом наполняется перьями и говором молодых голосов, звучат песни, озвучиваются сердечные тайны, от души и до души протягиваются незримые нити. А потом, в парилке бани Флора учит девушек уходу за собой. Сначала отмыться до скрипа душистым мылом, потом пропариться, выйти выпить чая с липовыми цветками. Пройтись по телу березовым веником, открыв каждую пору тела. Затем натереться молотым кофе вместо скраба, нанести мед – нехитрые секреты молодости тела. А для души – разговоры о важном. Она учит быть женщиной – желанной, мудрой, стильной, учит мыслить, разговаривать и одеваться. Это их женский клуб со своим spa-салоном, о которых она читала в книгах. Но все же она знает, что рано или поздно они переедут в город, чего требует статус мужа. И, возможно, поэтому она спешит насладиться каждым днем, проведенном на природе, заполненный от рассвета до заката разными хлопотами.

«Унган»– мастерица на все руки – это качество особо ценится в татарках наряду с чистоплотностью и аккуратностью. А она обладает не только этими качествами, и знает себе цену.

–Флора, ты самая красивая, самая умная, самая нежная и лучезарная,– нашептывает ей муж, когда гости расходятся.

И она верит каждому его слову, счастливо откидываясь на ястык – большую подушку в половину кровати. «Я счастлива. Я любима. Я со всем справилась. Я дома»,– с этими мыслями Флора безмятежно засыпает.

Я просыпаюсь дома. И это моя новая жизнь. Первым просыпается сердце:

–Как Альфред?.

–Поправляется,– отвечает мама.

Она здесь, не отходит от меня. Второй просыпается боль. Она никуда не делась. Потом просыпается все остальное – кроме моих ног. Они остаются неподвижными. «Это временно»,– утешаю я сама себя и улыбаюсь маме. «Мы живы! Мы дома!» Мои родные по-прежнему рядом. Вместо больничных стен – родные привычные стены дома, в котором я выросла. Вместо медсестер – близкие мне люди. Самое страшное – позади. Все будет хорошо! С этими мыслями я отгоняю боль и мрак. В окно светит августовское солнце, кидая светлые пятна на стены и устланные дорожками полы.