Макс кинул трубку и, продолжая пялиться на экран, принялся одеваться. Джинсы, кроссовки… Нет, не то! Брюки, рубашка, галстук… Опять не то! Спортивный костюм, легкая обувь, поясная сумка с деньгами – вот что нужно. Денег надо взять побольше. Только дураки, воспитанные на идейной литературе, считают, что в минуты катаклизма деньги не играют никакой роли. Деньги всегда играют свою роль, даже у дверей ада.

Он выскочил из дома, пробежал по присыпанной гравием дорожке к воротам и раскрыл створки. Ночь была тихая, и никакие посторонние запахи не примешивались к гнилостной вони. Трудно было поверить, что всего в сотне километрах отсюда, в центре маленького острова, разрывается гора и небо светится из-за горящих брызг лавы.

Макс сел за руль своего старенького «Форда» и поехал в порт. Поселок спал, лишь светились окна в дешевых ночлежках и пивных. Портовая проститутка в залитом вином платье едва не кинулась ему под колеса. Она так энергично размахивала руками, словно ее атаковала эскадрилья мух. Рядом с ней два чернокожих матроса в красных майках прыгали, как кузнечики на сковородке, и гоняли по тротуару пустую банку из-под кока-колы.

Поселок закончился, а вместе с ним и фонари. По пыльному, разбитому асфальту машина пересекала высохшую унылую степь, притаившуюся в кромешной тьме. Здесь не было ни деревьев, ни холмов, ни каменных валунов, которые украсили бы местность. Только редкая и жесткая, как проволока, трава, в которой обитали гадкие ящерицы да пауки. Бедный, скудный, голодный, никому не нужный островок. Только он, Макс, позарился на эту землю, закопал в нее деньги и, словно глупый Буратино, сидит и ждет, когда же вырастет золотое дерево.

Дорога пошла под уклон, и вскоре Макс увидел тусклые огни причала. Около позеленевшего от старости пирса ютились дряхлые лодки и баркасы рыбаков, покачивалось на волнах несколько дешевых яхт островной богемы и под брезентовыми накидками угадывались обводы скоростных катеров, на которых браконьеры и контрабандисты ходили в устье Ориноко.

Макс поставил «Форд» под скособоченной пальмой, чтобы уберечь его от дневного солнца, и пошел к фанерному бараку, стоящему прямо над водой на металлических сваях. Оттуда раздавался дружный моряцкий храп. Максу понадобилось минут десять, чтобы разбудить, привести в чувство и объяснить хозяину катера, куда надо плыть.

– Сто баксов! – сказал рыбак, кашляя и закуривая сигарету. – А к чему спешка такая? Может, с рассветом поплывем?.. Да ты посиди пока, а я хотя бы кофейку выпью.

Макс хотел соврать про больную родственницу, но справедливо посчитал, что моряку начхать на его родственников. «Сейчас он начнет готовить кофе и от скуки включит радио. А когда узнает, что на Питоне извергается вулкан, то согласится поехать туда в лучшем случае за тысячу», – подумал Макс.

– Я даю тебе сто двадцать баксов, – сказал он рыбаку. – Только кофе попьешь на Питоне.

Рыбак нехотя согласился. Они зашли на катер. Ветер крепчал, поднимал волну, которая стала играть лодками, привязанными к пирсу. Рыбак напялил дырявый свитер, запустил моторы и встал у руля. Катер по большой дуге пересек акваторию и вырвался в открытое море.

Минут через двадцать по курсу движения можно было без труда увидеть багровые вспышки.

– Гроза идет! – крикнул рыбак. – Как бы не пришлось повернуть назад.

Максу пришлось подкинуть ему еще пятьдесят долларов. Когда до Питона оставалось километров пять и грохот извергающегося вулкана не могли заглушить даже два стосильных мотора, рыбак смекнул, в чем дело, и запросил сразу двести.

Они медленно вошли в порт, ярко освещенный большими и маленькими судами, которые, истошно гудя, совершали маневры: одни швартовались у причала, другие отходили в море. В воздухе пахло гарью, с неба сыпался пепел, похожий на странные черные листья. Вулкан приглушенно громыхал, и его редкие вспышки на короткое мгновение освещали небо, затянутое черными клубами дыма. Причал и площадь перед зданием морвокзала были запружены взволнованной толпой; люди толкались, кидались из стороны в сторону, кричали и беспрерывно звали кого-то. Чей-то голос, усиленный динамиками, призывал людей к спокойствию и порядку, но народ, похоже, больше прислушивался к гудкам судов.

Не рискуя приблизиться к неуправляемой толпе, рыбак заглушил моторы и на веслах доплыл до какого-то технического пирса, обвешанного со всех сторон автомобильными покрышками. По этим покрышкам Макс и выбрался на пирс.

Как ни странно, уже через несколько минут к нему подкатился кругленький человечек с сигарой во рту, в котором Макс без труда узнал Дикобраза. Администратор отеля «Нью рашнс» был в приподнятом настроении, изрядно пьян, но на ногах держался крепко. Безостановочно пересчитывая деньги, собранные у обезумевшего народа, он радостно воскликнул:

– На моем счету уже тысячи спасенных жизней! Майор Фэлкон доверил мне организацию посадки на паромы. Обрати внимание, какой порядок и спокойствие царят у причала… Три тысячи двести семьдесят баксов за три часа! Неплохо?

Макс схватил Дикобраза за воротник мокрой рубашки и слегка встряхнул.

– Что же ты, сволочь, на человеческом горе деньги делаешь!

С этими словами он выхватил мятую стопку купюр и с ненавистью затолкал их себе в карман.

– Машина далеко? – спросил он, отвлекая внимание Дикобраза от своего кармана.

– Машина? Машина рядом. Я прилепил на стекло полицейский пропуск и подрядил одного проворного мальчика перевозить на ней вещи беженцев. Челноком: туда, сюда, обратно.

– За деньги несчастных людей, конечно?

– Макс, но это же форс-мажор! Грешно не заработать…

– Идиот, – сквозь зубы процедил Макс. – Сейчас переломный момент, решается судьба нашего отеля, а ты тратишь время на какие-то вонючие копейки. Бегом к машине! Немедленно едем в полицейское управление!

– Но там одни руины, Макс! Только что обвалилась крыша изолятора!

– А где Абдул Азиз, скотина?!

– Там он! Под обломками!

– Немедленно едем!! Мы должны найти этого человека живого или мертвого раньше, чем это сделает служба спасения!

– Тогда уж лучше живого, чем мертвого. Зачем нам труп?

– Тупица, – пробормотал Макс и толкнул Дикобраза в спину. – Нам нужен именно его труп!

Пробираясь между грузовыми контейнерами, они вышли на площадь перед морвокзалом. Поток людей, желающих покинуть нагретый как сковорода остров, увеличивался прямо на глазах. Мужчины, обвешанные неподъемными сумками, злобно кричали, требуя расчистить дорогу, женщины выли и скулили, дети то плакали, то восторженно надували пузыри из жвачки. Дикобраз увидел свой джип, крепко застрявший в толпе, ловко маневрируя, подбежал к нему, выдернул оттуда босоногого мальчугана в рваных шортах, проворно вывернул его карманы, набитые купюрами, и, дав ему напоследок пинка, крикнул:

– На горе народа наживаешься, щенок!

Протискиваясь сквозь толпу, Макс не без труда перепрыгнул через борт джипа. Дикобраз сел за руль, включил фары и, ударяя по кнопке сигнала, принялся горланить: