Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти добредя до поместья, она остановилась. За оградой мелькали огни. Доносились крики. Что там за суматоха? Что произошло? Сейчас она войдет и увидит то, что оставил зверь от ее друзей. Слезы не останавливаемым потоком полились из ее глаз.
Она заставила себя сделать несколько шагов и сдавленно вскрикнула — кто-то схватил ее за руку и потащил в заросли ивняка.
— Ты где была? — напали на нее сразу с трех сторон.
— За головой ходила. Вы куда делись? Вы бросили меня одну!
— Энни, ночью в лесу оставаться опасно, — зашипел Франц. — Мы тебе ничем не смогли бы помочь. А так мы могли бы позвать на подмогу взрослых.
— Могли бы, да не стали, — злобно прищурилась Энни.
— Мы надеялись, что ты вернешься, — Жан виновато улыбнулся. — Но мы уже собирались выходить, а тут ты как раз.
— Как я вовремя!
— Я им давно говорила рассказать дяде, что тебя нужно искать, — затараторила Катарина, — но Франц сказал, что если ты умерла, то тебе уже все равно раньше или позже тебя найдут. А если не умерла, то ты и сама придешь.
— Ну спасибо.
— Сама-то хороша. Не особенно ты и торопилась. Тащилась как кляча, да по сторонам башкой вертела, — буркнул Франц.
Слова Франца резанули Энни по сердцу. Кляча, ага.
— А вдруг меня пытали, пока вы тут в кустах отсиживались?
— По тебе прямо видно, какая ты вся пытанная-презапытанная. Меня вруном называла, а сама отсиделась в укромном закутке и домой неспешно пошла. А мы тут места себе не находим.
— Франц прекрати, — даже Жан заметил, что Франц перегибает палку.
— А вот и не угадал. Та гора, где померещились головы, лишь куча прелой капусты. Я даже взяла один кочан, но забыла его на кухне, пока меня кормили ужином.
— Ну конечно! Еще и ужином ее кормили. Лягуха-брехуха, — не унимался Франц.
— Не веришь? Смотри! — Энни нащупала в кармане кольцо и сунула под нос Францу. — Это перстень герцога Уэйна. Он дал мне его, чтобы дуракам показывала, тем, что сказки про него сочиняют.
— Все конечно очень интересно, но давайте обсудим это потом. Дядя волнуется.
Правоту Катарины признали все, и, не сговариваясь, вылезли из своего укрытия и направились к воротам.
Не доходя до ворот, Франц развернулся в обратную сторону.
— Ну, мне домой пора. Расскажете завтра, как обошлось.
— Месье, вот они! — крикнул кто-то, и тут же с крыльца слетела Ханна, держа в руках полотенце.
— Где вы были? — ее взгляд метался от одного детского лица к другому.
— Мы загулялись в окрестностях, — промямлил Жан.
Ханна скрутила на конце полотенца тугой узел и. размахнувшись как следует, огрела Жана.
— Гуляли они! Ах ты собака приблудная, свинья шелудивая, гуляли они! Месье Шарль с ума сходит, а они гуляли. Я тебе покажу сейчас, как гулять! — она замахнулась снова, но Жан проворно отскочил в сторону и бросился наутек.
Ханна помчалась за ним, стегая его полотенцем по спине.
Мужики одобрительно качали головами, полностью поддерживая методы воспитания Ханны, даже советы давали.
— Дрыном ему ввали.
— Не, хворостиной получше будет.
Переживая за Жана, девочки не заметили, как к ним подошел месье Шарль де Рени.
Его голос звучал холодно и негромко, но на его фоне померкли крики толпы:
— Ничего не могу сказать Катарине, зато могу сказать тебе. Ты разочаровала меня. Неделю будешь сидеть дома. Никаких прогулок, никаких друзей.
Ханна внесла два ведра с нагретой водой в комнату и исчезла за тканевой ширмой, скрывающей деревянную лохань. В камине пылали дрова, но в комнате чувствовались зябкость и сырость. Послышался плеск наливаемой воды, и Энни слезла с подоконника и поплелась к Ханне. Иначе она раскричится.
— Ты что ползешь как гусеница? — Ханна уже включила режим ворчливой старухи.
— Да иду я, иду.
Оказавшись перед строгой кухаркой, Энни, уставившись в пол, принялась спешно развязывать передник. Пальцы не слушались.
— Божечки, передник уделала, платье уделала, — всплеснула руками Ханна, а потом помогла Энни с никак не поддававшимся девочке узлом.
Продолжая ругаться, Ханна сняла передник, ослабила шнурки на вороте платья и, велев Энни поднять руки, сама стащила его.
— Где же вас черти носили, позвольте полюбопытствовать? Этот молчит, та губы дует, хоть от тебя добьюсь ответа?
— Мы гуляли.
— Оно и ежу понятно. Где?
Энни вцепилась тонкими пальцами в борта лохани и залезла внутрь. Села, прижала ноги к подбородку.
— Гуляли где, говорю? — прогромыхал прямо над ухом голос Ханны.
— То там, то сям.
Ханна хмыкнула и стала расплетать жидкую, светлую косу нарочито небрежно.
— Ай, больно же! — вскрикнула Энни.
— А батюшке твоему не больно? За сердце хватался, потом за ружье, потом снова за сердце.
Энни виновато вздохнула.
— Когда сеньора Маргарет приедет, она твоему отцу всю кровь выпьет, если Катарина расскажет ей, чем вы тут занимались. Меня не жалеешь, хоть батюшку пожалей.
Ханна зачерпнула воду и вылила на макушку своей маленькой госпожи. Волосы облепили неприятными сосульками лицо Энни, вода попадала в глаза и нос. А когда Ханна взялась за мыло, Энни не сдержалась и захныкала:
— Щиплет! Ай! Ой!
Энни жмурилась изо всех сил, но от пены не было никакого спасения. Ханна же к ее невыносимым мучениям относилась равнодушно и продолжала яростно намыливать волосы и растирать покрасневшую кожу. Энни молилась про себя, чтобы экзекуция закончилась как можно быстрее. И только когда Ханна стала поливать ее чистой водой, Энни поняла, что пытка завершена.
Энни вылезла из лохани, оставляя на полу лужицы. С ее слипшихся волос ручейками стекала вода. От холода на коже появились пупырышки. Энни обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Вид ее был настолько жалок, что Ханна сменила гнев на милость.
Она накинула на дрожащие плечи Энни и бережно промокнула воду, стараясь не касаться синяков.
— Подралась с кем-то?
— Упала, — и, увидев недоверие в глазах Ханны, Энни поспешно добавила: — Несколько раз.
Ханна покачала головой:
— Я постираю вещи.
Она нагнулась за небрежно брошенными на полу вещами, и только когда она дошла до двери, Энни осенило, и она, чуть не свалив ширму. Бросилась за кухаркой:
— Ханна, Ханночка, верни мой передник?