Потрясенный случившимся доктор Герреро вел себя, как под наркозом и, похоже, не понимал всего драматизма ситуации. Приехав на место, он опознал портфель Беатрис, ее косметичку, записную книжку, кожаную обложку с удостоверением личности, кошелек с двенадцатью тысячами песо и кредитной карточкой и решил, что похитили только его жену.

– Обрати внимание, портфеля Марухи здесь нет, – сказал он Альберто. – К счастью, ее не было в машине.

Возможно, как профессионал, он пытался утешить брата своей жены, пока оба не придут в себя. Но Альберто беспокоило совсем другое. Он хотел удостовериться, что кровь в машине и вокруг принадлежит только шоферу, что никто из женщин не ранен. Все остальное казалось ясным, и он винил себя за то, что не смог предвидеть ничего подобного. Сейчас он был абсолютно уверен, что все случившееся направлено лично против него, и не сомневался, что знает, кто это сделал и почему.

Альберто уже собирался уходить, когда прервали программу радио и сообщили, что шофер Марухи скончался в частном автомобиле по дороге в клинику «Кантри». Вскоре приехал журналист Гильермо Франко, редактор криминальных новостей «Караколь-Радио», который узнал о перестрелке, но застал только брошенный автомобиль. На сиденье шофера он подобрал несколько осколков стекла, окровавленный окурок и спрятал все это в прозрачную коробочку с номером и датой. Той же ночью коробочка пополнила богатую коллекцию реликвий криминальной хроники, которую Франко собирал уже много лет.

Провожая Вильямисара домой, офицер полиции задал несколько неофициальных вопросов, которые могли бы помочь следствию, но Альберто отвечал рассеянно, думая лишь о долгих тяжелых временах, которые предстояло теперь пережить. Прежде всего, нужно все объяснить Андресу. Он поручил сыну заниматься всеми, кто будет приходить в дом, а сам решил собраться с мыслями и сделать несколько срочных звонков. Закрывшись в спальне, он позвонил в президентский дворец.

Президент Сесар Гавирия был связан с Вильямисаром тесными политическими и личными отношениями, знал его, как человека импульсивного, но добродушного и хладнокровного. Поэтому его удивил раздраженный и официальный тон, которым Альберто сообщил ему о похищении жены и сестры, добавив:

– Вы отвечаете передо мной за их жизнь.

Сесар умел проявлять жесткость, когда требовали обстоятельства, и сейчас они этого требовали.

– Послушайте меня, Альберто, – сухо ответил он, – все, что должно быть сделано, будет сделано.

Тем же тоном президент сообщил, что немедленно поручает своему советнику по безопасности Рафаэлю Пардо Руеда заняться этим вопросом и постоянно информировать его о развитии ситуации. Дальнейшие события подтвердили правильность этого решения.

Квартиру Вильямисара заполнили журналисты. По рассказам тех, кого похищали раньше, Альберто знал, что пленникам разрешали слушать радио и смотреть телевизор, поэтому без промедления выступил с обращением, в котором призвал похитителей уважительно обращаться с Марухой и Беатрис, не имевшим никакого отношения к войне с наркомафией, и заявил, что отныне посвятит все свое время и приложит все силы для освобождения женщин. Одним из первых Вильямисара навестил генерал Мигель Маса Маркес, директор Госдепартамента безопасности (ДАС), в обязанности которого входило расследование похищений людей. Свой пост генерал получил еще при правлении Белисарио Бетанкура семь лет назад, удержался при президенте Вирхилио Барко и недавно был вновь утвержден Сесаром Гавирия. Беспрецедентная живучесть на таком зыбком месте, особенно в трудные времена войны с наркомафией. Среднего роста, крепкий, будто отлитый из стали, с характерной для вояк бычьей шеей, генерал слыл человеком молчаливым, замкнутым, но умеющим расслабляться в кругу друзей, одним словом – настоящим мужиком. На службе он не признавал полутонов. Войну с наркомафией воспринимал как личное противостояние с Пабло Эскобаром, не на жизнь, а насмерть. И они были достойными противниками. Эскобар уже потратил две тысячи шестьсот килограммов динамита па организацию двух покушений на генерала – такой чести не удостаивался ни один из его врагов. Маса Маркес остался невредим и утверждал, что его защитил Христос. Эскобар, кстати, тоже благодарил Христа за чудо, что Маса Маркес до сих пор не убил его.

Президент Гавирия считал, что вооруженные силы не должны проводить операции по освобождению заложников без предварительного согласования с родственниками. Но в политических кругах ходили слухи о разногласиях между президентом и генералом Маса по поводу методов освобождения похищенных. Поэтому Вильямисар сразу решил подстраховаться.

– Должен предупредить вас, я против попыток силового освобождения, – заявил он генералу. – И хочу быть уверенным, что их не будет, а любое решение по этому вопросу будет согласовано со мной.

Маса Маркес согласился. После долгого и полезного обсуждения обстановки генерал распорядился поставить телефон Вильямисара на прослушивание на тот случай, если похитители попытаются связаться с ним ночью.

Тем же вечером Рафаэль Пардо, встретившись с Вильямисаром, сообщил ему, что президент назначил его посредником между правительством и родственниками заложников, наделив исключительными полномочиями делать любые официальные заявления о развитии ситуации. Оба согласились, что похищение Марухи – коварный ход наркомафии, попытка оказать давление на правительство через Глорию Пачон, иные предположения, казалось, не имели смысла.

Колумбия не осознавала своей роли в мировой торговле наркотиками до тех пор, пока наркоторговцы не вторглись в большую политику страны, сначала проникнув туда через черный ход с помощью коррупции и взяток, а затем приступив к удовлетворению своих собственных амбиций. В 1982 году Пабло Эскобар попытался примкнуть к движению Луиса Карлоса Галана, но был исключен из партийных списков и разоблачен перед пятитысячным митингом в Медельине. Вскоре Эскобар занял освободившуюся вакансию в Палате представителей от крайнего крыла традиционных либералов, но своей обиды не забыл, развязав смертельную войну против правительства и, в первую очередь, против движения «Новый либерализм». Родриго Лара Бонильо, представитель этого движения и министр юстиции при президенте Белисарио Бетанкуре, был застрелен наемником-мотоциклистом на одной из улиц Боготы. Его преемника, министра Энрике Парехо, киллер подкараулил аж в Будапеште, выстрелил в упор из пистолета, но не убил. А 18 августа 1989 года Луис Карлос Галан в окружении восемнадцати хорошо вооруженных телохранителей был расстрелян из автомата в десяти километрах от президентского дворца, в селении Соача, на глазах у всех.

Главной причиной этой войны был страх наркоторговцев перед возможной экстрадицией в Соединенные Штаты, где за совершенные преступления их могли посадить на очень длительный срок. Карлоса Ледера, колумбийского торговца наркотиками, выданного в 1987 году, трибунал США приговорил к заключению на сто тридцать лет. Такое стало возможным в результате соглашения, подписанного президентом Хулио Сесаром Турбаем, которое впервые предусматривало выдачу колумбийских граждан. После убийства Лары Бонильо президент Белисарио Бетанкур первым применил это соглашение, передав американцам нескольких преступников. Напуганные длинной рукой США во всем мире, торговцы наркотиками поняли, что для них самым надежным местом остается Колумбия, и смирились с участью изгоев в своей собственной стране. По иронии судьбы, чтобы спасти свою шкуру, им не оставалось ничего другого, как заручиться поддержкой государства. И они пытались добиться такой поддержки с помощью уступок и силы, сочетая бессмысленный и безжалостный террор с переговорами о сдаче в руки правосудия, возврате и реинвестиции своих капиталов в экономику Колумбии при одном единственном условии: их не выдадут США. Эта реальная, хотя и скрытая сила была отмечена клеймом: «Подлежащие Экстрадиции» и действовала под типичным для Эскобара лозунгом: «Лучше могила в Колумбии, чем клетка в Соединенных Штатах».