– Переживаете небось, что вами баба командует? – спросила Гризодубова, разливая чай.

– Нисколько, – пожал плечами Олег. – Сейчас повода нет, да и дальше, я надеюсь, не будет.

– Вон как? Ну, договаривай.

– Да я все уже сказал. Я здесь со всеми, кроме комиссара, давно знаком, воевали вместе. Доверяю им во всем, они мне. Мы не просто хорошая команда, второй такой нет!

– Да, пожалуй, такого количества Героев и дважды Героев в одном подразделении я еще не видела. Но дело не в этом. Вот ты мне скажи, у нас мужчины и женщины в правах равны?

Северов усмехнулся:

– Да зачем вам это? Феминизм в рамках отдельно взятой войны! Я бы женщин с фронта вообще убрал, да не в моей власти.

– Думаешь, хуже вас воюем?! Лучше! А никакого равноправия нет! Ты хоть одну женщину-генерала видел? Вот я и хочу пример показать, чтобы пошла история другим путем!

– Каким? Что за путь такой? Я и с мужиками ничем никогда не мерялся, а с вами тем более не буду. Я истребитель, мое дело врагов истреблять, а не хвост перед женщинами распускать. И вообще давайте чай пить, варенье очень вкусное, попробуйте.

Гризодубова улыбнулась и подцепила угощенье ложечкой:

– А запах какой! Ягода с грядки с лесной не сравнится. Кстати, а почему вы тут награды не носите?

– Так все друг друга знаем, да и не видно под куртками да регланами.

– Ну да.

На следующий день Валентина Степановна с большим интересом изучала работу авиационной спасательной службы, наблюдала за занятиями, беседовала с летчиками и техниками. Ничего в существующей системе она менять не стала, просто включилась в работу.

В первые дни апреля устроили итоговый экзамен. Давали разные вводные, Северов на пару с Железновым изображали немецких охотников, звено «пешек» из расположенного неподалеку бомбардировочного полка «воевало» за немецких бомберов. Стреляли по конусу, проводили воздушные бои парами и звеньями. Особое внимание уделялось малым и сверхмалым высотам. Вместе с первыми боевыми машинами дивизия получила целых три спарки «УТИ-4» в очень хорошем состоянии, сущее золото по меркам 1943 года. Использовали их по полной для обучения слепым полетам. Погода не всегда благоприятствовала, Северов использовал такие дни для практической отработки действий в сложных метеоусловиях. Наиболее опытные пилоты тренировались в ночном самолетовождении. Так что к концу обучения все пилоты имели допуск к полетам в сложных метеоусловиях, почти половина – к ночным. Этим Северов законно гордился.

Прибыли и ударные подразделения. Командир 10-го ГПБАП майор Аркадий Германович Шелест оказался сослуживцем Василия Ивановича Ракова, начинал еще в Финскую, на этой войне с первого дня, потом ранение, учеба в Военно-морской академии, снова фронт. И остальные бомберы ему под стать, очень хорошо! Командиром винтолетного полка был капитан Виктор Злобин, его автожиры были сведены в две эскадрильи, транспортную и ударную, в каждой по девять машин. Транспортные могли перевозить отделение солдат, ударные несли бомбы, РСы, пулеметы и пушки и были неплохо бронированы.

За пару дней до дня «Ч» объявился Мимосралович, привез с собой целую пачку разных газет. Объединяло их одно: во всех были статьи о том, как гвардии майор Музыка выступает на различных совещаниях и щедро делится богатейшим опытом 7-го ГИАП. На фотографиях он выглядел великолепно, всегда старался повернуться той стороной, где сверкал орден Александра Невского. Сказанул, что это он поддерживал авторитет полка, заботился о том, чтобы ЕГО полк ни в чем не нуждался. Вечером того же дня прибыла целая колонна машин – «Доджи», «Студеры» и один «Виллис», который Музыка примеривался забрать себе, но пришлось отдать командиру дивизии. Оба дня Музыка ходил по аэродрому, присутствовал на полетах, разборах, но ни во что не вмешивался, молча слушал, иногда кивал с важным видом. Вечером 8 апреля неожиданно построил полк, дал положительную оценку уровню его подготовки, но пожурил за недостаточное рвение в освоении новой техники. В общем, дал понять, что все неплохо, но можно и даже нужно было лучше. Красивая позиция и очень удобная. Олега так и подмывало спросить, как товарищ комполка собирается управлять полком в бою, но при подчиненных сдержался. А Музыка уже распустил хвост перед Валентиной Степановной, но впечатление произвел не такое, как рассчитывал.

– Ну и фрукт! – поделилась за ужином комдив. – Как он в вашу компанию попал?

Утром 10 апреля прибыл «ПС-84» с целой делегацией из управления ВВС ВМФ. Дивизия была построена, Северов отдал рапорт, состоялось торжественное прохождение. Комиссия во главе с представительным генерал-майором, назвавшимся Бартновским Дмитрием Филипповичем, начальником штаба ВВС ВМФ, была приятно удивлена, Музыка в числе прочих комполков заслужил первую похвалу. Дальше все пошло как обычно. Проверили документы, планы занятий, посмотрели протоколы принятия внутренних зачетов. В комиссии было несколько командиров из летной инспекции ВВС ВМФ, они экзаменовали летчиков, делали это тщательно и со знанием дела.

В первый же день на ужине, на котором присутствовало, кроме проверяющих, командование дивизии и полков, Олег краем уха услышал, как Музыка жаловался Бартновскому, что руководство заслуженных людей прижимает, давит авторитетом власти, а не властью авторитета. Мол, сил на формирование полка положено много, но будет ли это оценено, он, Музыка, сомневается. Во фрукт!

Три дня дивизию трясли и проверяли, каждый вечер Бартновский подводил итоги. Результаты получались хорошие, генерал остался доволен. Дмитрий Филиппович был очень въедлив, в сути дела прекрасно разбирался, так что оценка вышла объективной. Очень ему понравилась организация службы технических и других вспомогательных подразделений, посмотрев на тренировку АСС, которую специально организовали для проверяющих, пришел в полный восторг. Все время хвалил командиров полков, не персонально, но Музыка ходил именинником. Наконец, по окончании контрольных мероприятий Бартновский дал самую высокую оценку дивизии, объявил благодарность командованию за прекрасную организацию службы и в превосходном настроении убыл в Москву. Вологдин сказал Северову, что такого спектакля он в жизни своей не видел, хотя до войны посещал театры в Москве и Ленинграде. Особенно его восхитило, как Музыка умудрился ловко поставить себя рядом с инспекторами. Представил все так, будто учил работать новичков, заместителя и начштаба, и вот оценивает результат. Да, он определенно не дурак, таких надо тихо убивать в раннем детстве!

Впрочем, небольшую компенсацию удалось получить от Гризодубовой. Она, не особенно стесняясь в выражениях, дала оценку работе командира 7-го ГИАП и предупредила, что любоваться на него не будет, спишет куда-нибудь к такой бабушке, пообещала лично контролировать его действия. Мимосралович посмурнел, но оптимизма не потерял, на что-то надеялся. На его счастье, Валентина Степановна вскоре улетела в Москву, так что второй акт Марлезонского балета оказался отложенным.

На следующий день пришел приказ на перебазирование в район Богучара. Стало ясно, что дивизии предстоит участие в боевых действиях по разгрому южной группировки Вермахта, рвавшейся в 1942 году к Сталинграду и на Кавказ. Места, Олегу известные по службе в 489-м полку. Тот стоял, конечно, километров на двести пятьдесят юго-восточнее, но это не столь принципиально. Северов обговорил все вопросы с Булочкиным, и колонна БАО и батальона охраны ушла в Мценск грузиться, бо́льшую часть пути они проделают по железной дороге. Мимосралович, получив очередной вызов, опять куда-то смылся, похоже, полетел пожинать лавры, и надолго пропал. На обустройство аэродрома предполагалось потратить около недели, штаб ВВС ВМФ обещал решить вопрос о помощи местных товарищей и выделить ненадолго какую-нибудь тыловую часть, помочь со строительной техникой. Северов продолжал заниматься с летчиками, хотя уже не так интенсивно. Наконец, 13 апреля Булочкин доложил о готовности принимать полки. До нового места базирования было немногим более пятисот километров, так что перелетели без промежуточных посадок. Каждую эскадрилью истребителей и штурмовиков лидировал «Ту-2», звено управления шло само. «Дугласы» привезли последних техников. Все, на аэродроме под Мценском не осталось ни одного человека из 1-й ГСАД. Звено связи на своих «У-2» добиралось самостоятельно с промежуточной посадкой.