— Кажется, я не совсем понимаю, что это означает, — признался кто-то.

— Это означает, что доказательства как бы дополнительные, не прямые. Например, ты приехал в школу на велосипеде?

— Да.

— Ты оставил его на цепочке у стойки возле флагштока?

— Да.

— Если сегодня днем после занятий ты подойдешь к стойке и увидишь, что твой велосипед исчез, а цепь перерезана, у тебя появятся косвенные доказательства, что кто-то украл твой велосипед. Никто не видел вора, так что прямых доказательств нет. Предположим, завтра полиция обнаружит твой велосипед на Рэли-стрит в комиссионном магазине, который славится тем, что принимает на продажу краденые велосипеды. Владелец сообщит полиции имя, проведут расследование и найдут какого-нибудь парня, который уже давно ворует велосипеды. Тогда ты сможешь привести веские доводы на основании непрямых доказательств, подтверждающих, что этот парень украл твой велосипед. Прямых доказательств не будет, только косвенные.

Даже мистер Маунт принялся кивать. Он курировал дискуссионный клуб восьмого класса, и неудивительно, что Теодор Бун был там звездой. У мистера Маунта никогда не было столь сообразительного ученика.

— Спасибо, Тео, — сказал он. — И еще благодарю за то, что раздобыл для нас места с утра.

— Не стоит благодарности, — ответил Тео и с гордым видом занял свое место.

Это был сильный класс в хорошей государственной школе. Джастин, пожалуй, был лучшим спортсменом, хотя не умел плавать так же быстро, как Брайан. Рикардо превосходил всех в гольфе и теннисе. Эдвард играл на виолончели, Вуди — на электрогитаре, Даррен — на барабанах, Джарвис — на трубе. У Джоуи был самый высокий ай-кью и отличные оценки. Чейс был сумасшедшим ученым, который, как все опасались, вполне мог устроить взрыв в лаборатории. Аарон говорил на испанском, родном языке матери, и немецком — родном языке отца и, разумеется, на английском. Брэндон с утра развозил газеты, участвовал в торгах на бирже в Интернете и собирался стать первым миллионером в классе.

Естественно, еще в классе было два безнадежных «ботаника» и один потенциальный уголовник.

И конечно, был у них собственный юрист, причем блестящий, по мнению мистера Маунта.

Юридическая фирма «Бун энд Бун» размещалась в старом реконструированном доме на Парк-стрит, в трех кварталах от Главной улицы и десяти минутах ходьбы до Дома правосудия. Многие юристы жили в этом районе, так что все дома́ на Парк-стрит занимали офисы адвокатов, архитекторов, бухгалтеров и инженеров.

В фирме работали два юриста — мистер и миссис Бун, и они были равными партнерами во всех смыслах этого слова. Мистеру Буну, отцу Тео, было чуть больше пятидесяти, хотя выглядел он намного старше — по крайней мере по мнению Тео, которое тот тщательно скрывал. Его звали Вудс, но Тео казалось, что такое имя больше похоже на фамилию. Тайгер Вудс, гольфист. Джеймс Вудс, актер. Тео пока больше не встречал ни одного человека по имени Вудс, и его это особенно не волновало. Он вообще пытался не беспокоиться о том, что ему неподвластно.

Вудс Бун. Иногда Тео произносил это так быстро, что получалось похоже на «вудспун».[3]Он справился в словаре, но слова «вудспун» не обнаружил, хотя предполагал, что оно должно там быть. Ложка, сделанная из дерева, называется «вудн спун», а не «вудспун». Но кто пользуется деревянными ложками? Так зачем беспокоиться о таких пустяках? И все же, словно потакая одной из тех противных привычек, от которых никак не можешь избавиться, Тео вспоминал слово «вудспун» каждый раз, когда подходил к двери кабинета отца и читал табличку с его именем, выбитым черными буквами.

Его кабинет располагался на втором этаже, к которому вела шаткая лестница, покрытая грязным потертым ковром. Мистер Бун сидел на втором этаже один: леди снизу сослали его туда по двум причинам. Во-первых, он был неряхой и в его кабинете всегда царил беспорядок, хотя Тео это нравилось. Во-вторых, что намного неприятнее, мистер Бун курил трубку, причем при закрытых окнах и выключенном вентиляторе. Так что воздух становился тяжелым от сильного запаха того сорта табака, которому отдавалось предпочтение в конкретный день. Дым не мешал Тео, хотя он все же беспокоился за здоровье отца. Мистер Бун не слишком заботился о своей спортивной форме. Он мало двигался и имел небольшой лишний вес. Он много работал, но все проблемы оставлял у себя в кабинете, в отличие от партнера по фирме — мамы Тео.

Мистер Бун специализировался на недвижимости, а, по мнению Тео, это была самая скучная отрасль права. Его отец никогда не ходил в суд, никогда не выступал перед судьей, никогда не обращался к присяжным и никогда, казалось, не покидал свой кабинет. На самом деле он часто называл себя офисным юристом, и, похоже, этот титул его вполне устраивал. Тео, конечно, восхищался отцом, но не собирался всю жизнь просидеть взаперти в каком-нибудь кабинете. Нет, сэр. Тео был создан для зала суда.

Благодаря тому что мистер Бун сидел на втором этаже один, его кабинет казался огромным. Длинные, прогнувшиеся под тяжестью книг полки рядами громоздились по двум стенам, а две другие стены занимала постоянно растущая коллекция обрамленных фотографий с изображением Вудса, занятого всякими важными делами: пожиманием рук политикам, позированием вместе с другими юристами на разных встречах и так далее. Тео успел побывать в офисах других юридических фирм в городе — он был весьма любопытен, не упускал возможности заглянуть в любую открытую дверь, так что теперь уже знал, что юристы любят украшать стены такими фотографиями. А еще — дипломами, наградами и сертификатами, подтверждающими их членство в том или этом клубе. Эгостена, как говорила его мать, усмехаясь, потому что стены ее кабинета были практически голыми, если не считать нескольких странноватых произведений современного искусства.

Тео постучал в дверь и толкнул ее. Он должен был заходить к обоим родителям каждый день после школы, если у него не намечалось других дел. Отец сидел в одиночестве за древним письменным столом, покрытым стопками бумаг. Отец всегда был один, поскольку клиенты редко навещали его лично. Они звонили или отправляли документы по почте, или факсу, или е-мейлу, но им не нужно было посещать «Бун энд Бун», чтобы получить консультацию.

— Привет, — сказал Тео, рухнув на стул.

— Хорошо прошли занятия в школе? — задал отец вопрос, который задавал каждый день.

— Вполне. Директор одобрил завтрашнюю экскурсию в суд. Сегодня утром я виделся с судьей Гэнтри, и он обещал нам места на балконе.

— Очень мило с его стороны. Вам повезло. Там будет полгорода.

— А ты пойдешь?

— Я? Нет, — ответил отец, взмахом указав на стопки бумаг, как будто они требовали внимания немедленно. Тео как-то случайно услышал разговор родителей — они поклялись не появляться в зале суда во время процесса по делу об убийстве. У них и так было полно работы, и, если уж на то пошло, казалось неправильным терять время на наблюдение за разбирательством, которое их не касается. Но Тео знал, что они, как и все в городе, хотели бы там присутствовать.