— Ну? И чему я тебя учил? — сидевший рядом инструктор поглаживал деревянную ногу. — Есть храбрые наемники, есть старые. Чтобы и то, и другое — никогда. Бежать надо было, балбес!

Солнце клонилось к закату, и во дворе мы остались одни. Пошевелив засохшим языком, я осторожно притронулся к виску. По-моему, еще чуть-чуть, и этот трюкач мне бы башку проломил. Будто поезд трахнул...

Чтобы отвлечься от ощущения едва не настигшей меня смерти, я переключился на более приятные воспоминания:

— Мне какая-то девка мерещилась. Будто ангел какой. Длинноногая, стройная такая, с длинной косой светлых волос. А задница... Ух.

— Фальшивка-то? Ты ее первый раз увидал, что ли? Баран... Нанимателя в лицо знать надо! А что до нее самой — ну, на ангела походит вяло, но вертихвостка хороша, спору нет. — он ткнул морщинистым пальцем на третий этаж гильдии. — Твоя удача, что с небосклона спустилась, не то быть тебе удобрением.

Поглядев на мою кислую рожу, он смягчился и протянул флягу. Я недоверчиво принял подарок. Неужто этот день настал, и старый хрен поделился своей особой наливкой?!

— На вот... Всеж-таки не каждому дано пережить схватку с рыцарем. По мне, так это уже победа. — вздохнул он, нехотя взялся за ремешки, дабы пристегнуть протез обратно.

Сорвав пробку зубами, я жадно присосался. Желанный вкус победы отозвался дерьмом. Огненным дерьмом.

— Тьфу! Что за херня?!

— Уксус, болван! Раны смазать! А ты что подумал?!

Вот же хрыч! Ладно, хоть мозги прочистило.

Отплевавшись, помассировав пылающий висок и дождавшись пока дед пристегнет ногу, я нехотя поднялся, прикидывая как бы добраться до родной койки и, желательно, не помереть в процессе.

***

Низкие цены на свежее пиво вкупе с отсутствием налогов сделали свое дело. Несмотря на пору жатвы, площадь уже ломилась от обилия надравшихся туловищ. Лоточники бойко зазывали оценить товар, обыватели неумело торговались, а визги снующих детей заставляли мой синяк гореть огнем.

Посреди этой вакханалии, на помосте у фонтана высился грузный мужчина:

— Невзирая на проблемы с водостоками, празднество листопада пройдет на площади первого дня новой недели: Блудницы, содомиты и нечистые дельцы... — в драматичном жесте, он воздел жирные ручонки к небу и тут же резко опустил их. — Не допускаются! Пиво и другие напитки представлены Хмельным домом. Хмельной дом — настоящее пиво от настоящих пивоваров!

Заметив у фонтана красный плащ, я юркнул в группу, выстроившуюся у переносной сцены, на которой давали кукольное представление. Чумазые детишки и их родители с интересом глядели, как крошечная «мантикора» разрушает крепостную стену, и в пролом устремляется орда игрушечных северян.

В то же время плащ подошел к глашатаю. Выслушав незнакомца и приняв внушительный мешочек на шнурке, тучный человек-газета прокашлялся:

— Третьего дня из Молочного Холма пропали фамильные реликвии. Барон Робусте проявит милость в пять люрий за сведения о воровке, и пятьдесят за нее саму! Приметы молодой девицы: светлые волосы, голубые глаза, ровный шрам на правой брови, медовый акцент...

А еще полированные доспехи, длинный меч, и свежая дырка на шее...

Заслышав объявление, к помосту у фонтана начали подтягиваться обыватели. И количество заинтересованных столь щедрой наградой удручало. Кто бы мог подумать, что в моей спальне спрятано такое сокровище?

На сцене тем временем билась пара игрушечных феодалов. И если синем угадывалось брюхо местного лорда, то юный северянин в белом меховом плаще остался неизвестным. Но даже моих познаний местной истории хватало, чтобы понять: спектакль повествует о штурме Грисби. Дождавшись, пока представление окончится, и из-за простыни выйдут кукольники, я кинул пару медных «лепестков» да двинулся дальше.

Глашатай уселся на помосте, наслаждаясь огромной кружкой молодого зеленоватого пива, пока толпа рядом осаждала вопросами одного из плащей.

Полтинник золотых... Сдается мне, предложили бы и побольше, да побоялись лишних вопросов.

Но даже полтинник красивая сказка! Жаль лишь, что про светловолосую малявку не упомянул. Без нее сладкие речи о награде приобретали вкус лживого дерьма. Прямо как реклама Хмельного дома. Дряннее пива не найти...

Залитая закатными лучами центральная площадь сперва сменилась красивыми особняками, затем скромными домиками. Когда боль в голове достигла пика, а жалкие хибары уступили место грязным шалашам, я облегченно выдохнул. Вид разломанного и наспех восстановленного каменного дома, — единственного на всю улицу, — впервые отозвался радостью в душе.

Скрипучая дверь едва хлопнула за спиной, а на меня уже уставилась пара свинячих глазок:

— Ты лошади под хвост полез или с медвежьей жинкой спутался? — при виде меня хозяйка подняла густые брови.

— Банку вскрыть пытался... — отмахнулся я, потирая разболевшийся синяк. — Все тихо?

— Ага. — она поглядела на тщательно вымытый пол и криво приклеенные перила. — Кольчуги шарпальщики разберут, клинки на Заречной сплавят, а телами, поди, уже боровы испражняются. Что до девчонки...

Хозяйка уставилась на раскрытую кладовку под лестницей. Отмытая и переодетая в дешевое платье, малявка самозабвенно охаживала кнутом мешок с крупой. Под дельные советы пары скучающих блудниц девчушка, похоже, искренне наслаждалась новой «игрой».

Глядеть на такую невинную милашку в обществе прожженных шмар было откровенно больно. Однако это куда лучше, чем наблюдать, как ее тонущее в слезах беззащитное тельце прижимается к полумертвой защитнице.

— Раз она больше не ревет белугой, то блондинка все же пришла в себя?

— В себя? Как сказать... Но помирать передумала, будь уверен.

По слухам, местные эскулапы знали лишь два лекарства: кипящее вино и экстремальную уринотерапию. А посему я лишь удивленно поднял брови и захотел лично лицезреть чудо дивное. Как они ей мочой шею-то заштопали?

Уже собравшись наверх, я вдруг вспомнил про третье правило наемника:

— Какая еще «доля с трофеев»? Тебя держат, чтобы буянов да побирушек отваживать, а не лезть в чужие драки! Твоя удача, что я добрая и не... — она осеклась, завидев, как я спускаюсь обратно.

Поджав губы, тучная корова опустила волосатую руку в глубокое декольте потрепанного платья:

— Крахобор! — устремившийся в лицо мешочек, звякнул при встрече с моей ладонью.

Под недовольным взглядом хозяйки, я развязал шнурок и пересчитал монетки. Не густо. Но и не пусто.

— К слову... Слыхал о награде? — будто бы невзначай, осведомилась она, когда я затянул шнурок на мешочке.

Уже и бобры все знают...

— Херня. Ничего, кроме пики в глаз от таких не дождешься. Уж такая зрелая и умная женщина должна понимать, верно?

Она кивнула, самодовольно улыбаясь комплименту. Поглядев в жадные серые глазки, я скрипнул челюстью. Сдаст.