— Да нет, все в порядке, — отвечаю я. — Просто подумала, если меня в Омахе снова кто-нибудь пригласит на вечеринку, я, может, и соглашусь.

В разгар работы по обустройству новой спальни, когда я решаю сделать перерыв и немного перевести дух, телефон издает короткий сигнал, оповещающий о том, что кто-то прислал мне текстовое сообщение. Это Меган, девочка, погибшая вместе со мной в Айове одиннадцать лет назад, входящая в группу так называемых детей из автобуса, и участница проекта «Воскрешение». Меган живет в Сиэтле, и мы с ней переписываемся. Сначала мы просто общались как участницы проекта, но позже сблизились, почувствовав, что понимаем друг друга, как сестры, внезапно обнаружившие, что их помимо родственных уз связывает дружба.

Тычу пальцем в экран, чтобы прочесть сообщение.

«Ты не отписалась в блоге… Все нормально?»

Мы с Меган ведем совместный дневник под никами «Девочка-цветок» и «Великолепная». Блог называется «Всеобщая вивисекция» и служит для публикации статей, в которых беспощадно критикуется музыка, книги, мода, гастрономия и бог знает что еще. Записи в блоге носят характер диалога девочка/девочка или девочка/мальчик, так как Меган — транссексуал, и если один из нас не отписывается, формат нарушается.

«Прости, пришлось переезжать», — пишу я в ответ.

В ожидании ответа я представляю себе, как густо подведенные черной тушью глаза Меган вылезают из орбит, когда она читает мое сообщение. Когда от нее приходит очередное сообщение, я, не выдержав, начинаю громко хохотать.

«Что, опять???!!!???»

— К сожалению, — говорю я вслух, обращаясь к самой себе, хотя, конечно, Меган меня услышать не может.

«Да, опять. Пчелы», — пишу я в ответ.

«Я тебя переименую в Сладкую».

«Нет, не надо».

«Ты же Маргаритка, вот они к тебе и лезут».[2]

«Обещаю отписаться дважды на этой неделе. Я тут спальню себе обустраиваю. Попозже пообщаемся, ладно?»

«Ладно. Люблю тебя до безумия».

«Я тебя еще больше люблю».

Отложив в сторону телефон, беру валик и ведерко с краской.

Кто-то скажет, что глупо делать ремонт в комнате, которую тебе, возможно, скоро придется оставить, но для меня персонализация комнаты, в которой я живу, ключевой момент любого переезда. А что еще мне остается делать? Я живу с секретными агентами, всерьез занимающимися сложной научной проблемой; моя спальня — моя крепость. Учитывая, что в любой момент могут найтись люди, которым захочется на нее взглянуть, я забочусь о том, чтобы интерьер соответствовал моей личности. Он должен выглядеть постоянным.

Первые три дня в Омахе, пока Мэйсон и Кэйси сидят в лаборатории в подвале, я играю в дизайнера из передачи «Квартирный вопрос», создающего идеальный интерьер. Поскольку до дня рождения осталось меньше месяца, я заставила Мэйсона свозить меня в Таргет, где расположен самый большой в Небраске мебельный магазин, и посетила мастерскую, где колеруют краски, и теперь осталось только приложить силы и реализовать свои идеи.

В новом доме у меня возникло желание создать спокойный, идиллический интерьер. Для стен я подобрала серую краску с приятным теплым оттенком, а деревянные полы, давно требующие того, чтобы их отлакировали, постаралась по максимуму прикрыть красивым мягким ковром. Одну стену полностью закрыл длинный белый стеллаж, а белые тумбочка и кровать, приехавшие из Фрозен-Хиллс, расположились в укромном дальнем конце комнаты, выстроенной в форме латинской буквы «L». У самого большого окна я поставила коричневый письменный стол, путешествующий со мной с того времени, когда мне было десять; увидев, что он в интерьер не вписывается, я перекрасила его в цвет лаванды.

Покончив с основой, я занялась нюансами, которые, на мой взгляд, очень важны: рассортировала книги по цвету обложки и разложила их горизонтальными стопками в квадратных ячейках стеллажа. Пожалуй, служащий библиотеки счел бы такое распределение книг настоящим кошмаром. Отобрав черно-белые постеры и вставив их в рамы, я заполнила ими пустые места на стенах; оставшиеся картинки аккуратно свернула, упаковала и сложила под кроватью. Покопавшись в каталогах на сайтах Etsy и Craiglist, я нашла и заказала для одной из стен огромную переводную картинку, зеркало, которое повесила над новеньким черным комодом, прозрачные белые занавески для окон и бескаркасное кресло в серую и белую полоску.

— А где электрический степлер? — спрашиваю я Мэйсона утром, за день до начала учебного года. Завтра мне предстоит отправиться в Виктори Хай Скул, мою новую школу.

Мэйсон сидит в кабинете напротив огромного монитора, погрузившись в работу: подает жестами команды одному из трех портативных компьютеров в доме.

— А зачем тебе? — спрашивает он.

— Хочу заново обтянуть кресло у письменного стола, — объясняю я, избегая упоминания о том, что материалом для новой обшивки послужило старое одеяло, хотя в принципе я даю новую жизнь отслужившей вещи и Мэйсону следует мной гордиться.

— В гараже, — говорит Мэйсон, с усилием потирая лоб. — Третий ящик слева. Только осторожней, пожалуйста.

— Вряд ли я убью себя электрическим степлером.

— Да, наверное, но глаз выбить точно можно.

— Надену очки, — говорю я.

Мэйсон кивает и возвращается к работе. Я иду вниз на поиски степлера.

Покончив с интерьером, сажусь в кресло и минут пять наслаждаюсь достигнутым результатом, после чего мной овладевает беспокойство. Вскочив, бегу вниз, с ходу преодолевая два пролета лестницы, ведущей в подвал, чтобы посмотреть, как там идут дела.

— Ух ты! Круто! — говорю я, щурясь от света мегаваттных флуоресцентных ламп, которыми увешан практически весь потолок.

— Нужно видеть, что делаешь, — комментирует Кэйси.

— Дело сделано, — рапортую я.

Мэйсон тихонько хихикает, а я с интересом разглядываю просторное помещение. Конечно, с большой лабораторией в Вирджинии его не сравнить, и все же оно производит впечатление. В лаборатории две рабочие станции, состоящие из тех же миниатюрных компьютеров с огромными мониторами, что и в кабинете Мэйсона наверху. На полу стоит аппарат для полимеразной цепной реакции, секвенирования ДНК и картирования генов, похожий на факс, скрещенный с небольшим холодильником. Есть центрифуги, виброустановки, ротаторы и гомогенизатор, или смесительная установка для тканей. Имеется устройство для разогрева и ящик с сухим льдом, ванна с водой и весы. И конечно же десятки пищащих лабораторных крыс.

Все Апостолы занимаются исследованиями, но не всем нужна такая лаборатория, как в домах, где живем мы. Область их интересов широка: от мониторинга научной работы над проектами, подобными «Воскрешению», в других странах до совершенствования нашей собственной технологии, контроля за своевременной редислокацией групп и наружного наблюдения в целях обеспечения безопасности.