катились по земле. Мелькали хвосты, лапы с выпущенными когтями, из оскаленных пастей текла слюна…

Джио прошиб пот, он стоял среди домов с наглухо закрытыми воротами, калитками и ставнями.

— Эй, парень! Сюда!

Кто-то махал ему рукой из распахнутого окна дома с цветочной гирляндой. Джио сиганул через хлипкую ограду палисадника, заросшего травой, с обезьяньим проворством запрыгнул в окно. Хозяин дома, старик в выпущенной поверх штанов тёмной рубахе, живо захлопнул обе створки, закрыл на шпингалеты и с тяжёлой скалкой в руках занял оборонительную позицию у окна.

— Я вам так благодарен… — задыхаясь, сказал Джио.

Старик не ответил.

Воя и беснуясь, пёстрая свора пронеслась мимо, оставляя на дороге длинный кровавый след и бьющихся в агонии кошек.

Следом появилась длинная вереница автомобилей с надписями:

АССОЦИАЦИЯ «ЗАЩИТА».

Люди в зелёной спецодежде и в шлемах с прозрачными щитками подбирали погибших кошек, ещё живых вылавливали сачками и уносили в реанимобили. Переговаривались они по рации. Замыкали кортеж чистящие и поливальные машины. Всё происходило быстро и слаженно. Через несколько минут на опустевшей улочке не осталось ни следа от разыгравшейся трагедии.

— Вот такие пирожки… — Прильнувший к стеклу старик проводил взглядом последнюю машину, а потом повернулся к бледному, ещё не отошедшему от потрясения Джио. — Ты кто такой?

Глава 2. Пента

1

Хозяина, когда-то, вероятно, статного, а теперь сгорбленного и худого, звали Пентой. Сидя на потёртом диване, Джио наблюдал, как он носит из кухни и выставляет на стол в гостиной чашки и нехитрую снедь: миску заветренной квашеной капусты, нарезанный крупными ломтями чёрный хлеб, варенье в помутневшей стеклянной вазочке.

— Может, мы на кухне? — Джио чувствовал себя неловко.

— Не-не, гостя нельзя принимать на кухне. Не положено.

— Так давайте я помогу?

— Да сам я, сиди! — Старик даже рассердился и, покряхтывая от усилий, притащил чугунную сковороду с жареной картошкой.

За весь день Джио съел только украденный крендель, облитый глазурью, и запил его водой из уличной колонки, и сейчас живот сводили мучительные голодные спазмы.

— Агент по недвижимости, значит? Работа хлебная? — Старик подмигнул. Глаза у него по-старчески слезились.

— То пусто, то густо, — проронил Джио.

— Давай к столу. Налил бы тебе стаканчик для сугрева, но, извини, у меня только чай. Всю

жизнь пил, а теперь решил — хватит, норму выполнил.

Ели прямо со сковороды. Картошка, без кусочка мяса, местами не прожаренная или подгоревшая, показалась оголодавшему Джио деликатесом. Старик рассказывал свою историю, а Джио слушал вполуха и налегал на угощение.

— Как жена померла, такая тоска заела, хоть в петлю лезь. Дочка хотела к себе забрать, сказала, будешь по дому помогать, а где ж здоровье взять, мне почти восемьдесят, мне самому уход нужен. Да и не любит она меня. Не поехал. Соседку прошу бельишко постирать, плачу ей за труды. Крыша протекает, а сын сказал, тазик подставь. Хорошо, Лиску купил.

— Лису?

— Кошку. С ней мне веселей. Эй, Лисонька, иди сюда! Вишь, схоронилась. После нынешнего побоища никак не отойдёт. С ней всегда так.

Джио снова ощутил пробежавшую по спине дрожь и, взглянув на окно, спросил с набитым ртом:

— А что это было?

— Генеральная уборка, вот как это называют наши местные злодеи. Кошки эти бродячие, в подземельях живут. Кроме них, там много разного народа водится — воры, бандиты, проходимцы всякие. Боятся они, что кошки их секреты подслушают и другим кошкам расскажут, а те — людям или муррам. Травят их газом, а они прямо бешеные делаются.

При всём трагизме ситуации, Джио едва сдержал улыбку, услышав про людские секреты, которые кошки пересказывают друг другу. Но хотя бы стало понятно, откуда что взялось в этот несчастливый вечер.

Из-за дивана выглянула пушистая рыжая кошка. Оглядев комнату, она на полусогнутых лапах быстро подбежала к старику и запрыгнула на колени. Он ласково погладил её, кошка расслабилась и замурлыкала.

Наевшийся до отвала Джио слегка осоловел и откинулся на спинку стула.

— Кто такие ваши прекрасные мурры, Пента?

— А кошки это, необычные. Семеро их. Раньше здесь были древние развалины, на них выстроили Дубъюк, мурров этих самых откуда-то привезли, ещё при Уго. А от Уго, считай, наша история пошла. С тех пор мы от кошек зависим. Мурры-то не умирают, им по четыре тыщи лет.

— Господи! — вырвалось у Джио, который не ожидал ничего подобного.

Старик усмехнулся.

— Ты вот что. Ночуй у меня. После побоища, бывает, какая-нибудь бешеная кошка затаится в закоулке и нападает на всё, что движется. У нас и в обычные дни по темноте редко кто отваживается ходить.

— Не стесню?

— Что ты! Места хватит. Я в спальне лягу, а ты здесь на диване.

— Спасибо, не откажусь, — поблагодарил Джио, и вспомнив разговор с агентами в Фесте, поинтересовался: — А где живут мурры?

— Во дворцах, конечно. Им там самое место. А главная хозяйка над ними — Айлин Монца. Она и в городе первая. Первая госпожа. Без её одобрения здесь, считай, жизнь не движется. Так вот, вслед за муррами прибыли чужестранцы, которые по-кошачьи понимали, телепаты, что ль, и стали у них тайны выведывать.

— У кошек? У них тоже есть секреты?

— А как же.

Джио морщился. Но уж лучше скоротать вечер за беседой, чем лечь спать засветло…

— Потомки тех телепатов в долине живут, зовутся нижними. Ну, а мы, стало быть, верхние, — продолжал Пента. — Ну, вот, наворовали нижние у кошек секретов, а верхним тоже кое-что перепало. И начали верхние ими пользоваться. В легендах говорится, страшные времена наступили. В людях ведь непременно что-то скотское просыпается, когда им власть дадена, редкий человек может себя в узде держать. Передел имущества начался. Это перво-наперво. Не воровство даже, а наглый грабёж. Сосед у соседа начал тянуть, свиньи, как птицы, через заборы летали, кастрюли со сковородками… горшки, подушки… и это самая малая беда. Даже говорить не хочется, — скривился Пента. — Много из-за кошек крови пролилось, а особенно — когда с ними воевать пробовали. Да, парень, в Дубъюке чего только не случалось. Когда-то давным-давно наш город две войны с кошками пережил, а если третья начнётся, говорят, уже ни людей, ни кошек не останется. Но, надеюсь, на моём веку такого не случится. А те секреты, что у кошек выманили, до сих пор сберегают, тайком, конечно, потому как по головке за это не погладят. А верхние ещё и презирают нижних, боятся их.

— Похоже, конфликт у вас между городскими и деревенскими.

— Вродь того. Больше по старой памяти, ещё с тех пор, как нижние умели с кошками разговаривать.